Людей, которые почти не путешествовали, так мало, что каждого хочется назвать чудаком. Одним из таких был Стив Джобс. Его жизнь кипела нешуточными страстями, но редко выходила за пределы Кремниевой долины в США. Кремниевая долина — это место, не обозначенное на картах, но известное во всем мире. Полоска калифорнийского побережья с климатом средиземноморья, ведущими университетами и центрами высоких технологий: и все рядом друг с другом. Именно здесь начинался Стив Джобс. География жизни компьютерного гения — в книге Брента Шлендера «Становление Стива Джобса» Первое и самое большое свое путешествие Стив Джобс совершил в юности, и это была паломническая поездка в Индию. Ему, молодому хиппи, стали очень близки идеи буддизма и индуизма. Но сделаться садхи — монахом-отшельником — у Стива не получилось: слишком велики были амбиции. В 1985 году, когда Стива в результате неурядиц изгнали из совета директоров Apple, он посетил Европу и даже планировал пожить там какое-то время. В Америке он уже прослыл гением-хулиганом, несдержанным и грубым, а в Европе еще считался образцом быстрого и успешного стартапа. Поэтому помимо музеев и экскурсий, Джобс был завсегдатаем приемов у ведущих бизнесменов и даже глав государств.
Въезд его не произвёл в городе совершенно никакого шума. Иные блюда от-того стыли, а другие принималось вовсе нетронутыми. Оба приятеля вошли в дверь боком и несколько притиснули друг друга. А теперь мне выехать не на чем, некому лошадей подковать. И какой-же русский не любит быстрой езды? И собак тоже развели—не пройти, не проехать. Он отправился к себе и уснул, как ни в чём неповинный ребёнок. За снежным туманом не видно ни поля, ни телеграфных столбов, ни леса. Человек должен трудиться в поте лица, кто-бы он ни был. Но толпы бегут, не замечая ни его, ни его тоски.
ни шороха, ни звука не доносилось из заснувшего дома. На все вопросы он отвечал как-то не хотя. Она пыталось понять его, но сегодня его слова звучали нелепо и ласково, как прежде, а холодно и как-то отчуждённо. Как не жалко было Левину мять траву, он въехал на луг. Степь была тиха, и ни один птичий голос не оживлял этой тишины. На небе не было ни одного облачка, но в воздухе чувствовался избыток влаги .
945. . У Марьи Ивановны не было на свете ни одного родного человека. Итак он свой несчастный век влачил: ни зверь, ни человек, ни житель света, ни призрак мёртвый. Ни музы, ни труды, ни радости досуга — ничто не заменит единственного друга. Я не мог нисколько раз не улыбнуться, читая грамоту доброго старика. Куда бы нас не бросала судьбина и счастье куда б не повело, всё те же мы. Кто с ними не бранивался? С первого взгляда я не нашёл в Ермолове ни малейшего сходства с его портретом. Унынья моего ничто не мучит, не тревожит, и сердце вновь горит и любит от того, что не любить оно не может. Затем, что вся в снегу, зимой ни зеленеть, ни цвесть я не могу. Чем нравом кто дурней, тем более кричит и ропщет на людей: не видит добрых он,—куда не обернётся, а первый сам ни с кем не уживётся.
