Н.в. сто п'ять
Р.в. ста п'ятьох
Д.в. ста п'ятьом
З.в. сто п'ять (п'ятьох)
О.в. ста п'ятьма (п'ятьома)
М.в. ста п'ятьох
Н.в. шістдесят два
Р.в. шістдесяти (шістдесятьох) двох
Д.в. шістдесяти (шістдесятьом) двом
З.в. шістдесят (шістдесятьох) два (двох)
О.в. шістдесятьма (шістдесятьома) двома
М.в. шістдесяти (шістдесятьох) двох
Н.в. тисяча вісімсот сімнадцять
Р.в. тисячі восьмисот сімнадцяти (сімнадцятьох)
Д.в. тисячі восьмистам сімнадцяти (сімнадцятьом)
З.в. тисячу вісімсот сімнадцять (сімнадцятьох)
О.в. тисячею вісьмастами сімнадцятьма
М.в. тисячі восьмистах сімнадцяти (сімнадцятьох)
Объяснение:
Объяснение:
ОТЕЦ
Его имя — Григорий Александрович Гуковский. Он был известный учёный, на его лекции сбегались толпы... Но я пишу не об учёном, которого лучше, чем я, знают друзья и ученики, я пишу о своем отце и о той культуре отцовства, которой он обладал.
Такова была наша семейная традиция: воспитанием детей руководил мужчина. Правильно это или нет — не знаю. Но так сложилось. И для меня главным лицом всегда был отец.
Сколько себя помню, отец всегда работал. Зимой, когда я вставала впотьмах, у него давно горел свет — он сидел за столом. Или его уже не было: ушёл в университет читать лекции. Я завтракала сама и шла в школу с сознанием, что тоже иду на работу.
Постепенно я стала понимать, что он пишет с раннего утра за своим письменным столом. Про «Недоросль», про Крылова и Державина. О литературе XVIII века. Вот почему на его полках столько старых книг, которые мне разрешается трогать с непременным условием ставить на то же место.
Книги свои он любил самозабвенно. Я имела право их читать, но ни я, ни мать не допускались к священнодействию: отец всегда сам чистил книги. Два раза в год он с утра влезал на лестницу с влажной тряпкой и бережно протирал каждую книжечку.
Мы жили в деревянном доме. В комнатах печи были старинные, изразцовые: у меня голубая, у него — зелёная. Отец топил эти печи, сам чистил дымоходы. Когда я лезла за ним в трубу, он не отгонял, только просил переодеться. Он всё умел... Когда мой сын впервые влез на лестницу и сменил перегоревшую пробку, я почувствовала себя счастливой. До сих пор мужчина, не умеющий своими руками выполнить любую работу по дому, вызывает у меня брезгливое недоумение.
Отец чтил понятие дома, семьи. Семья — это был праздник. Дом вела, конечно, мать. Отец любил всё, что делала мать, и радостно подчинялся ей.
Я любила его без памяти — как отца. Но, кроме того, он был для меня идеалом мужчины. Знаю: он был некрасив, но понимаю женщин, которые до сих пор утверждают, будто он был красивый: это ученицы, те, кто видел его в работе. Он научил меня чувствовать себя женщиной: подвигал стул, всегда пропускал в дверь впереди себя; не помню ни разу, чтобы я, вернувшись из отъезда, не нашла у себя в комнате цветов...
У мене обов'язків не дуже багато, але я дорослішаю — і їх стає дедалі більше. Вранці я мушу застелити після себе ліжко. Якщо нікого немає вдома, то треба самому приготувати собі поїсти, в основному підігріти щось готове. Прийшовши зі школи додому, я обідаю, потім витираю меблі від пилу, підмітаю та у разі потреби мию підлогу у своїй кімнаті. Потім, якщо необхідно, йду за покупками: хлібом, молоком, яйцями тощо. .
У вихідні дні звичайно справ стає більше. По-перше, у суботу доводиться їздити на ринок та допомагати мамі носити сумки. Цього дня ми купуємо продукти на весь тиждень, а вже упродовж тижня докуповуємо найнеобхідніше: хліб, молоко, сметану тощо. Потім вдома допомагаю мамі після прання розвісити одяг на балконі. Ось такі обов'язки є у мене.
У дітей ще здавна були певні обов'язки, причому більше, ніж зараз, бо не було техніки, і тому дітям змалку доводилось рубати дрова для грубки, носити з колодязя воду тощо. їхні батьки теж з тієї самої причини були більш завантажені хатньою роботою.
Отже, сімейні обов'язки існували здавна, існують зараз, їх має кожна людина, що живе сама або з сім'єю.