Человек и его вторжение в природу не мешают ей: «рощу прорезали две дороги, железная и проселочная, и она одинаково завешивала обе своими разлетающимися, книзу клонящимися ветвями, как концами широких, до полу ниспадающих рукавов» (книга вторая, часть 8, глава 7). Природа предстает не бессмысленной стихией, а одухотворенной основой жизни. В ней «сосредоточены, может быть, тайны превращения и загадки жизни, над которыми мы бьемся». Природа «не отчуждает человека от себя, а наоборот, вступает в таинственную связь с человеческой душой, обнимает ее собою, избавляет от тоски одинокости, воссоединяет с бытием» (Н. Л. Лейдерман).
Гармония человека и природы Урала, защитницы, спасительницы, укрывшей семью Живаго «в глуши, в неизвестности», «медвежьем углу», «жизнь Робинзона» разрушается вторжением жестокой силы гражданской войны. Варыкинский мир, в котором Юрий Андреевич чувствовал себя счастливым («Как часто летом хотелось сказать вместе с Тютчевым: «Какое лето, что за лето! Ведь это, право, волшебство»), резко диссонирует с трагедией, которую переживает доктор Живаго и близкие ему люди. И поэтому в споре об истории, который идет на страницах романа, о том, возможна ли переделка мира даже в самых благих целях, образ живой природы выступает опровержением искусственных схем и проектов
Мне очень понравилась Марья Кириловна Троекурова. Марья Кириловпа очень красивая-собой молодая девушка. Она мягкая, скромная, романтичная, но с аристократическими предрассудками, так как сначала она не обращает никакого внимания на молодого француза. Характер Маши очень хорошо виден в сцене, когда она отвергает Дубровского и остается верна своему нелюбимому мужу князю Верейскому. Героиня очень любящая, неясная, мягкая, верная девушка. Со всеми она обходится хорошо, ко всем проникнута любовью и уважением. И даже к отцу, который выдает ее замуж за нелюбимого жениха
Гармония человека и природы Урала, защитницы, спасительницы, укрывшей семью Живаго «в глуши, в неизвестности», «медвежьем углу», «жизнь Робинзона» разрушается вторжением жестокой силы гражданской войны. Варыкинский мир, в котором Юрий Андреевич чувствовал себя счастливым («Как часто летом хотелось сказать вместе с Тютчевым: «Какое лето, что за лето! Ведь это, право, волшебство»), резко диссонирует с трагедией, которую переживает доктор Живаго и близкие ему люди. И поэтому в споре об истории, который идет на страницах романа, о том, возможна ли переделка мира даже в самых благих целях, образ живой природы выступает опровержением искусственных схем и проектов