Привет. Я Владимир Путин. Я Царь России. Мне глубоко похрену на образование в Российской Федерации. Для России более важны состояние бордюра в Москве, состояние счета в моем швейцарском банке и личное счастье миллиардеров страны.
Я считаю, что имею полное право выдавать бюджетные деньги депутату Шапошникову, главе РосПриродНадзора и тому подобным высокопоставленным чиновникам. Голосуйте за меня и за мою партию, в которой я не состою ибо боюсь, и будет вам величайшая коррупция.
И главное. Поддержите поправки в конституцию РФ. Защитим кошек. Увековечим русский язык. Обнулим Путина.
Надеюсь, что счастливых дней у вас будет поменьше, а проблем - побольше Вам большое.
Объяснение:
Эпиграф и вступление к первой главе
Вопрос учебника сформулирован недостаточно точно. Непонятно, какой эпиграф имеется в виду: к вступлению перед первой главой или непосредственно к первой главе. Если иметь в виду длинный эпиграф на французском языке перед вступлением («Проникнутый тщеславием, он обладал сверх того ещё особенной гордостью, которая побуждает признаваться с одинаковым равнодушием в своих как добрых, так и дурных поступках, — следствие чувства превосходства, быть может мнимого»), то, скорее всего, речь идёт о будущем персонаже, Евгении Онегине, иллюстрируется его характер и задаётся тон всего дальнейшего повествования.
Короткий эпиграф перед первой главой («И жить торопится, и чувствовать спешит») констатирует общее стремление молодёжи того круга, к которому принадлежал Евгений Онегин, — бездумно наслаждаться, купаясь в разнообразных увеселениях. Тех, кто обладал большими способностями, такая жизнь скоро начинала угнетать своей бессмысленностью.
Вступление к первой главе — изящное пояснение автора. Как и во всём остальном тексте, оно легко и иронично. А. С Пушкин словно постоянно обращается к двум читателям: к тому, которого надо всё время развлекать и нельзя отпугивать строгим назиданием, и к тому, кто понимает всё так, как это задумал автор. Конечно, наивно предполагать, что поэт был небрежен при написании романа или что написал он его без напряжения. Но легкокры- лость пушкинского стиха вполне может создать такое впечатление. Для тех, кто привык читать поверхностно, существуют две последние строки знаменитой «онегинской строфы», как правило, аккумулирующие в себе смысл всей строфы. Как справедливо полагал Штирлиц, у человека остаётся в памяти прежде всего конец разговора. Последние же слова вступления поясняют, что роман является итогом: «Ума холодных наблюдений // И сердца горестных замет».