обыкновенно ставят рядом имена данте, петрарки и боккаччо, как родоначальников итальянской национальной , и было время, когда на петрарку смотрели исключительно, как на автора канцон, в коих он более двадцати лет подряд воспевал одну и ту же женщину, лауру, бывшую замужем за неким гуго де садом, как на писателя, создавшего целое направление «петраркистов», как боккаччо, написавший сборник новелл, озаглавленный им «декамерон», вызвал целый ряд «новеллистов», подражавших его «декамерону». в этом смысле петрарка и боккаччо, действительно, как деятели итальянской , могут быть поставлены рядом с данте, но в деятельности обоих писателей xiv века есть еще одна сторона, коей они имеют более широкое в культурном отношении значение, нежели просто деятели и основатели школ и направлений в словесности, и притом значение общеевропейское, и эта-то сторона их деятельности, выдвигавшаяся на первый план при их жизни и в ближайшем потомстве, впоследствии на долгое время почти совсем позабытая, чтобы быть вполне оцененной только во второй половине xix в., заставляет нас их совершенно отделить от данте.
государь николай александрович был среднего роста (5 фут. и 7 его стройная фигура пропорциональностью своего сложения была безукоризненной ,блистала исключительной элегантностью своего врожденного изящества, которое в соединении с военной выправкой ,спортивным совершенством, мягкой плавностью движений государя являла собой внешний облик его царственного величия и царственной простоты. государь был прекрасным наездником; его посадка на лошади отличалась необыкновенным кавалерийским изяществом. вид царственного всадника, слитого воедино с лошадью, являл образ совершенной красоты.
волосы государя были золотисто-рыжеватого цвета; несколько темнее была его всегда тщательно подстриженная холеная борода. украшением его красивого продолговатого лица, на котором часто очаровательная улыбка ,были его голубые глаза. всех, кто имел счастье когда-либо видеть государя, поражала бездонная глубина этих чудных глаз, в которых, как в зеркале, отражалась его прекрасная душа. его внешняя наружность была достойным обрамлением его светлой души