Обладание обильными природными ресурсами, в том числе нефтью и газом, обычно вызывает чувство радости и гордости у жите - лей богатых ресурсами стран. Ресурсное изобилие воспринимается как верный и неиссякаемый источник богатства. Однако правильнее будет сказать, что ресурсное изобилие - это, прежде всего, вызов для государства, проверка на прочность его экономической и политической системы. Политическим институтам уготована особая роль: они являются своего рода фильтром, через который проходит нефтяное богатство. На выходе общество получает эффекты от нефтяного изобилия. В зависимости от качества «фильтра» эффекты могут быть самые разнообразные. «Сильные» институты могут превратить нефтяное изобилие в дар, «слабые» - в то самое проклятие.
Нефть является все же одной из наиболее распространенных причин начала гражданских войн. Осознание этой связи постепенно приходит в умы не только научного, но и политического сообщества. Например, статья исследователей Колльера и Хоффлера, опубликованная при Мирового банка, утверждала наличие связи между природными ресурсами и вооруженными конфликтами. Исследование оказалось одним из катализаторов так называемого «Кимберлийского процесса» (запрет на продажу / покупку алмазов из стран, где идет гражданская война). Говоря о российском контексте, стоит вспомнить, что нефтяной фактор был одной из причин «горячего» чеченского конфликта и двух «холодных» конфликтов, где до кровопролития дело, к счастью, не дошло, - Татарстан и Башкирия. Сторонники чеченской независимости полагали, что нефтяные запасы и продукты нефтепереработки смогут стать одним из оснований экономической самостоятельности Ичкерии, российские же власти опасались за судьбу нефтепровода Баку-Чечня-Новороссийск.
Вообще, конфликт вокруг чеченской нефти не улажен до сих пор. В настоящее время одним из поводов напряженности между Кремлем и кадыровской Чечней является постоянное требование руководства республики (сначала президента Ахмада Кадырова, а потом президента Рамзана Кадырова) отдать компанию «Грознефтегаз» - основную добывающую компанию республики - под полный контроль чеченского правительства. Вопрос о контроле над нефтью являлся одним из самых острых в проекте разрабатываемого договора о разграничении полномочий между Центром и Грозным. Борьба за контроль над нефтяной отраслью республики обострить и без того непростые отношения между Москвой и Грозным.
Объяснение:
Зачастую именно нефть оказывается тем ресурсом, который продают повстанцы. В этом случае можно говорить об «африканском проклятие»: богатство континента оборачивается источником вечных войн и конфликтов.
Помимо экономического и политического аспектов, наличие нефти в странах «третьего мира» имеет еще и своего рода морально - этическую составляющую. Мягко говоря, неоднозначную роль в этой истории играют богатые страны и крупные международные корпорации. Крупные корпорации являются основными разработчиками и покупателями природных богатств. Часто корпорации ведут себя как государство в государстве, поддерживают то одних боевиков, то других, меняют правительства по своему усмотрению, практически не обращают внимания на экологические проблемы регионов добычи. Играя на противоречиях, корпорации добиваться для себя наилучших условий, стараясь максимально снизить издержки. В этом смысле для нефтяных компаний инвестиции в политику оказываются одними из самых прибыльных.
Наиболее ярким примером может служить деятельность «Шелл» в Нигерии. Бедные страны зависят от богатых стран и в вопросах ценообразования. Цены как на нефть, так и на другие ресурсы во многом диктуются богатыми странами. Иногда возникает подозрение, что богатым странам выгодны конфликты, так как выгодна высокая цена на нефть. Перманентная нестабильность в районах основной добычи нефти (в первую очередь, на Ближнем Востоке) держит цену на этот ресурс на максимальной высоте. Нефтяные корпорации богатых стран получают максимальные прибыли, заодно препятствуя экономическому росту бедных нефтью стран (например, Китай). Каким-то противовесом этой тенденции может стать общественная борьба против «грязных» нефтяных корпораций.
В отличие от рабовладельческой, феодальная система хозяйства явилась почти универсальной для Евразии: большинство народов этого материка через систему феодализма либо находятся еще и сейчас на его различных стадиях. Непосредственный производитель при феодализме как бы нечто среднее между рабом и свободным фермером: он несвободен, как раб, но имеет собственное хозяйство, как фермер. Внеэкономическое принуждение выражено в феодальной ренте: заботочной (барщина), продуктами (оброк) или деньгами. Однако размер ренты установлен раз и навсегда: взяв с крестьянина шнее, можно, затронув семенной фонд, поставить под угрозу урожай будущего года. Твердо обусловленный размер ренты предоставлял непосредственному производителю определенную убоду при ведении собственного хозяйства. Это особенно сказывалось при коммутации - переходе к денежной ренте, когда крестьянин сам продавал продукцию своего хозяйства на рынке. В этих условиях требовалось не только принуждение, но и мольное стимулирование труда. Моральный стимул давала моноистическая религия (единобожие), в различных формах практически повсеместно господствовавшая при феодализме. В Европе - христианство, которое объявляет высшей ценностью не сериальное, а духовное богатство, внутренний мир человека: честной, правдивой и скромной жизнью, любовью к ближнему человек может заслужить вечное блаженство души в потустороннем мире. При стопроцентной искренней религиозности населения хозяйственная этика религиозных культов серезно влияла на экономическую жизнь. Например, христианское запрещение иметь приплод с неживого (в том числе денежные проценты) привело к тому, что ростовщичество в Западной Европе вначале сосредоточилось в руках нехристиан, в частности, евреев. производство.
В отличие от рабовладельческой, феодальная система хозяйства явилась почти универсальной для Евразии: большинство народов этого материка через систему феодализма либо находятся еще и сейчас на его различных стадиях. Непосредственный производитель при феодализме как бы нечто среднее между рабом и свободным фермером: он несвободен, как раб, но имеет собственное хозяйство, как фермер. Внеэкономическое принуждение выражено в феодальной ренте: заботочной (барщина), продуктами (оброк) или деньгами. Однако размер ренты установлен раз и навсегда: взяв с крестьянина шнее, можно, затронув семенной фонд, поставить под угрозу урожай будущего года. Твердо обусловленный размер ренты предоставлял непосредственному производителю определенную убоду при ведении собственного хозяйства. Это особенно сказывалось при коммутации - переходе к денежной ренте, когда крестьянин сам продавал продукцию своего хозяйства на рынке. В этих условиях требовалось не только принуждение, но и мольное стимулирование труда. Моральный стимул давала моноистическая религия (единобожие), в различных формах практически повсеместно господствовавшая при феодализме. В Европе - христианство, которое объявляет высшей ценностью не сериальное, а духовное богатство, внутренний мир человека: честной, правдивой и скромной жизнью, любовью к ближнему человек может заслужить вечное блаженство души в потустороннем мире. При стопроцентной искренней религиозности населения хозяйственная этика религиозных культов серезно влияла на экономическую жизнь. Например, христианское запрещение иметь приплод с неживого (в том числе денежные проценты) привело к тому, что ростовщичество в Западной Европе вначале сосредоточилось в руках нехристиан, в частности, евреев. производство.
Обладание обильными природными ресурсами, в том числе нефтью и газом, обычно вызывает чувство радости и гордости у жите - лей богатых ресурсами стран. Ресурсное изобилие воспринимается как верный и неиссякаемый источник богатства. Однако правильнее будет сказать, что ресурсное изобилие - это, прежде всего, вызов для государства, проверка на прочность его экономической и политической системы. Политическим институтам уготована особая роль: они являются своего рода фильтром, через который проходит нефтяное богатство. На выходе общество получает эффекты от нефтяного изобилия. В зависимости от качества «фильтра» эффекты могут быть самые разнообразные. «Сильные» институты могут превратить нефтяное изобилие в дар, «слабые» - в то самое проклятие.
Нефть является все же одной из наиболее распространенных причин начала гражданских войн. Осознание этой связи постепенно приходит в умы не только научного, но и политического сообщества. Например, статья исследователей Колльера и Хоффлера, опубликованная при Мирового банка, утверждала наличие связи между природными ресурсами и вооруженными конфликтами. Исследование оказалось одним из катализаторов так называемого «Кимберлийского процесса» (запрет на продажу / покупку алмазов из стран, где идет гражданская война). Говоря о российском контексте, стоит вспомнить, что нефтяной фактор был одной из причин «горячего» чеченского конфликта и двух «холодных» конфликтов, где до кровопролития дело, к счастью, не дошло, - Татарстан и Башкирия. Сторонники чеченской независимости полагали, что нефтяные запасы и продукты нефтепереработки смогут стать одним из оснований экономической самостоятельности Ичкерии, российские же власти опасались за судьбу нефтепровода Баку-Чечня-Новороссийск.
Вообще, конфликт вокруг чеченской нефти не улажен до сих пор. В настоящее время одним из поводов напряженности между Кремлем и кадыровской Чечней является постоянное требование руководства республики (сначала президента Ахмада Кадырова, а потом президента Рамзана Кадырова) отдать компанию «Грознефтегаз» - основную добывающую компанию республики - под полный контроль чеченского правительства. Вопрос о контроле над нефтью являлся одним из самых острых в проекте разрабатываемого договора о разграничении полномочий между Центром и Грозным. Борьба за контроль над нефтяной отраслью республики обострить и без того непростые отношения между Москвой и Грозным.
Объяснение:
Зачастую именно нефть оказывается тем ресурсом, который продают повстанцы. В этом случае можно говорить об «африканском проклятие»: богатство континента оборачивается источником вечных войн и конфликтов.
Помимо экономического и политического аспектов, наличие нефти в странах «третьего мира» имеет еще и своего рода морально - этическую составляющую. Мягко говоря, неоднозначную роль в этой истории играют богатые страны и крупные международные корпорации. Крупные корпорации являются основными разработчиками и покупателями природных богатств. Часто корпорации ведут себя как государство в государстве, поддерживают то одних боевиков, то других, меняют правительства по своему усмотрению, практически не обращают внимания на экологические проблемы регионов добычи. Играя на противоречиях, корпорации добиваться для себя наилучших условий, стараясь максимально снизить издержки. В этом смысле для нефтяных компаний инвестиции в политику оказываются одними из самых прибыльных.
Наиболее ярким примером может служить деятельность «Шелл» в Нигерии. Бедные страны зависят от богатых стран и в вопросах ценообразования. Цены как на нефть, так и на другие ресурсы во многом диктуются богатыми странами. Иногда возникает подозрение, что богатым странам выгодны конфликты, так как выгодна высокая цена на нефть. Перманентная нестабильность в районах основной добычи нефти (в первую очередь, на Ближнем Востоке) держит цену на этот ресурс на максимальной высоте. Нефтяные корпорации богатых стран получают максимальные прибыли, заодно препятствуя экономическому росту бедных нефтью стран (например, Китай). Каким-то противовесом этой тенденции может стать общественная борьба против «грязных» нефтяных корпораций.