Во время Пунических войн - борьбы не на жизнь, а на смерть между Карфагеном и Римом - суровый римский сенатор Катон Старший прославился усвоенной им упрямой привычкой.
О чем бы ни говорил он на заседаниях сената - о выборах ли в комиссию или о ценах на овощи на римском рынке, - он каждую свою речь кончал неизменно одной и той же фразой: "А кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен! "
Старый политик не однажды побывал в логове африканского льва - Ганнибала, в самом Карфагене, и каждый раз возвращался настолько потрясенным его богатством и мощью, что самое существование этого государства считал (не без оснований) смертельной угрозой для своей родины.
Объяснение:
Над мудрым старцем сначала посмеивались, а потом все случилось, как ему хотелось: в результате страшной кровавой борьбы Рим победил, Карфаген был стерт с лица земли, и самое место, где он стоял, распахано римскими плугами.
Но два тысячелетия, а мы все еще помним и повторяем назойливые слова упрямого старца; повторяем в двух случаях: когда хотим показать, что кем-нибудь овладела навязчивая идея, мания, мысль, с которой его невозможно сбить, и когда нам надо указать на действительную, постоянную
В России, как и в других европейских странах, переходная эпоха от феодализма к капитализму породила идеологию Просвещения. Ее основные идеи:человек есть самое ценное на земле и его свобода важнее интересов государства;все люди равны в своих человеческих правах, невзирая на сословные различия;общество нуждается в совершенствовании и важнейшую роль должны сыграть в этом наука, просвещение, законотворчество.Популярной становится идея "философа на троне", правящего с мудрых законов и заботящегося о просвещении народа. В России политика "просвещенного абсолютизма" связана с именем Екатерины II (1762-1796).Самым крупным мероприятием "просвещенного абсолютизма" должна была стать работа Комиссии по подготовке нового кодекса законов (Уложения), созванной в 1767 г. Екатерина обратилась к Комиссии с "Наказом", в котором изложила программу своего царствования. В качестве исходных положений в "Наказе" торжественно декларировались идеи прав человека и общего блага; объявлялось, что задача государства не отнять у людей их вольности, а направить их деятельность к получению наибольшего добра.Вместе с тем в "Наказе" обосновывалась неограниченная монархия, как единственно возможная в России власть. Однако монархия не должна вырождаться в деспотизм, для чего императрица предлагала утвердить в стране принцип строгой законности и установить равенство всех перед законом. Законы, писала она, должны основываться на разуме и соответствовать "вольности" граждан. "Наказ" намечал также направление экономической политики - Екатерина выступала за свободу торговли и промышленности.Автор "Наказа" принципиально высказывалась против крепостного права, поскольку оно противоречит "естественному закону", но требование освобождения не выдвигалось. Говорилось, что закон обязан ограждать крестьян от злоупотреблений помещиков.Таким образом, программа Екатерины II оказывалась внутренне противоречивой : с одной стороны, она провозглашала передовые истины просветительской философии , а с другой - сохраняла самодержавие, господство дворянства, крепостное право.
Во время Пунических войн - борьбы не на жизнь, а на смерть между Карфагеном и Римом - суровый римский сенатор Катон Старший прославился усвоенной им упрямой привычкой.
О чем бы ни говорил он на заседаниях сената - о выборах ли в комиссию или о ценах на овощи на римском рынке, - он каждую свою речь кончал неизменно одной и той же фразой: "А кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен! "
Старый политик не однажды побывал в логове африканского льва - Ганнибала, в самом Карфагене, и каждый раз возвращался настолько потрясенным его богатством и мощью, что самое существование этого государства считал (не без оснований) смертельной угрозой для своей родины.
Объяснение:
Над мудрым старцем сначала посмеивались, а потом все случилось, как ему хотелось: в результате страшной кровавой борьбы Рим победил, Карфаген был стерт с лица земли, и самое место, где он стоял, распахано римскими плугами.
Но два тысячелетия, а мы все еще помним и повторяем назойливые слова упрямого старца; повторяем в двух случаях: когда хотим показать, что кем-нибудь овладела навязчивая идея, мания, мысль, с которой его невозможно сбить, и когда нам надо указать на действительную, постоянную