Василий Шуйский. 19 мая сторонниками В. Шуйского был созван импровизированный Земский собор, на котором, как позднее утверждали противники нового монарха, потомок нижегородских князей Василий Иванович был «выкрикнут» царем. Сам Шуйский не особенно заботился о соблюдении всех тонкостей волеизъявления «всей земли» . Его более беспокоила позиция Боярской думы. Чтобы привлечь ее, новый царь пошел навстречу притязаниям аристократии, давно мечтавшей огородить себя от самодержавного произвола целым рядом обязательств, которые возлагал на себя монарх. Шуйский дал крестоцеловальную запись, в которой обещал соблюдать законность: не налагать ни на кого опал и не казнить без суда, не отнимать имущества у родственников осужденных, не слушать «ложных доводов» . В подобной записи многие историки видят шаг к ограничению царской власти.
Человек, оказавшийся волею судьбы на московском престоле, не пользовался ни авторитетом, ни народной любовью. Главным качеством характера Шуйского было лицемерие, любимый борьбы — интрига и ложь. Подобно Годунову, он успешно усвоил все уроки правления Ивана Грозного, был недоверчив, коварен, однако не обладал ни государственным умом, ни опытом царя Бориса. Его слову нельзя было верить. При правителе Борисе Годунове Шуйский, глава следственной комиссии в Угличе, клялся, что царевич Дмитрий закололся сам; затем, при Лжедмитрий I, — что царевич жив и, значит, Годунов — узурпатор; наконец, став царем, — что царевич был заколот людьми Годунова и царь Дмитрий — самозванец. Этот человек не был остановить развал государственности.
С самого начала Шуйский не пользовался широкой поддержкой. Законность его избрания признали далеко не все. Не случайно о своем избрании даже сам Василий писал, что принял Мономахов венец по выбору «всяких людей Московского государства» , а не «всех людей всех государств Российского царствия» . В этом определении — косвенное признание оппозиции, возникшей во многих регионах.
Знаменем оппозиции вновь стало имя царя Дмитрия Ивановича, который, по слухам и на этот раз. Шуйский организовал церемонию перезахоронения мощей царевича, причисленного к лику святых. В Углич за его гробом отправилсяростовский митрополит Филарет (Ф. Н. Романов) , возвращенный из ссылки еще Лжедмитрием I. Царь, по-видимому, сулил ему патриаршество, но по возвращении обманул, испугавшись встретить в Романове личность независимую. Вместо низведенного патриарха Игнатия, ставленника самозванца, на патриарший престол был избран казанский митрополит Гермоген — человек фанатичный и твердый в вере.
Против Шуйского выступило население порубежных уездов, сторонники Лжедмитрия, такие, как воеводы Путивля князь Г. Шаховской и Чернигова князь А. Телятевский. Оппозиционные настроения охватили дворянство. Особенно недовольны были рязанцы, которых возглавил Прокопий Ляпунов, и мелкий служилый люд Тулы и Венева во главе с Истомой Пашковым. Летом 1606 г. движение стало приобретать организованный характер. Были созданы две большие повстанческие армии в районе Кром и Ельца. Появился и руководитель — Иван Болотников.
У 78 році до н. е. консул Марк Емілій Лепід спробував підняти заколот серед італіків з метою скасування законів Сулли. За повідомленням Светонія, Лепід за Цезаря приєднатися до заколоту, але Гай відмовився. У 77 році до н. е. Цезар залучив до суду сулланців Гнея Корнелія Долабеллу за звинуваченням в здирництві під час намісництва в Македонії. Долабелла був виправданий після того, як в його підтримку виступили найбільші судові оратори. Вимовлена Цезарем обвинувальна промова виявилася настільки вдалою, що ще довго поширювалася в рукописних копіях. У наступному році Гай почав судове переслідування іншого сулланця, Гая Антонія Гібрида, однак той запросив захист у народних трибунів, і суд не відбувся.
Незабаром після невдачі процесу над Антонієм Цезар відправився удосконалювати своє ораторське майстерство на Родос до відомого ритора Аполлонія Молона — наставника Цицерона. Під час подорожі Цезаря захопили в полон пірати, давно промишлявші в Східному Середземномор'ї. Його утримували на невеликому острові в Додеканеському архіпелазі. Пірати зажадали викуп в 50 талантів (300 тисяч римських денарів). Версія Плутарха, ніби Цезар з власної ініціативи збільшив суму викупу з 20 талантів до 50, напевно неправдоподібна. Античні автори барвисто описують перебування Гая на острові: нібито він жартував з викрадачами і декламував їм поеми власного твору. Після того, як посли міст Азії викупили Цезаря, він негайно спорядив ескадру для полону самих піратів, що йому вдалося зробити. Захопивши своїх викрадачів, Гай просив судити і покарати їх нового намісника Азії Марка Юнка, але той відмовився. Після цього Гай сам організував кару піратам — вони були розп'яті на хрестах. Светоній додає деякі подробиці страти як ілюстрацію м'якості характеру Цезаря: «Піратам, у яких він був в полоні, він поклявся, що вони у нього помруть на хресті, але коли він їх захопив, то наказав спершу їх заколоти і лише потім розіп'яти» . Під час повторного перебування на Сході Цезар ще раз відвідав Віфінського царя Нікомеда. Він також брав участь в самому початку Третьої Мітрідатової війни на чолі окремого допоміжного загону, але незабаром покинув зону бойових дій і повернувся в Рим приблизно в 74 році до н. е. У наступному році його кооптували в жрецьку колегію понтифіків замість померлого дядька Гая Аврелія Котти.
Незабаром Цезар перемагає на виборах в військовій трибуні. Точна дата його трибуната невідома: часто пропонується 73 рік, але більш імовірна датування 72-м або 71-м роком до н. е. З інших джерел відомо, що в цей час в Греції під командуванням Марка Антонія Кретіка служив якийсь Гай Юлій, якого нерідко ототожнювали з Цезарем, але більш імовірно, що це були дві різні людини. Чим займався Цезар в цей період, достовірно невідомо. Висловлюється припущення, що Цезар міг бути задіяний в придушенні повстання Спартака — якщо не в бойових діях, то принаймні в підготовці новобранців. Висловлюється і припущення, що саме при придушенні повстання Цезар близько зійшовся з Марком Ліцинієм Крассом, який в майбутньому зіграв чималу роль в кар'єрі Юлія.
В нашем представление Европа в средние века была немыслима без величественных и неприступных замков, доблестных рыцарей в великолепных доспехах, сражающихся на турнирах за честь своей дамы. Верность к избраннице собственного сердца они могли хранить вечно, несмотря на ее безответную любовь. Верные пажи и оруженосцы, готовые бескорыстно отдать жизнь за своего господина. Прекрасные менестрели, распевающие любовные песни и прославляющие честь и доблесть благородных рыцарей. Именно такой виделась нам сквозь туман веков Европа со страниц рыцарских романов, и мне кажется, немало было желающих оказаться в одном из таких замков, чтобы почувствовать всю прелесть и романтику средневекового колорита. И какой, однако, удар по романтическим мечтаниям оказала бы прозаическая реальность жизни в средневековом замке, если бы современный человек мог туда перенестись!
Проблема безопасности стояла в средневековье очень остро и место для замка выбирали на естественном возвышении. При постройке, прежде всего, думали не о комфорте, а о прочности и неприступности. Средневековье, особенно в начале эпохи, буквально кишело бандами вооруженных разбойников и чтобы защитить себя, свою семью и своих поданных не достаточно было только железных доспехов и мужества. Средневековый замок это внушительное сооружение из камня, окруженное мощными крепостными стенами с бойницами и сторожевыми башнями. Непременно широкий крепостной ров, заполненный водой, окружал все сооружение. Попасть в замок можно было только через подъемный мост, который для дополнительной страховки был снабжен еще и железной решеткой. Внутри замок представлял собой целое поселение. Помимо основного жилища владельца замка имелись все службы: конюшни, погреба, кухня, жилища простолюдинов, а иногда даже кузница и мельница. Обязательно имелся либо источник воды – родник, колодец, либо резервуары с ее запасами на случай осады.
Любой замок имел собственного священника и специальное место для проведения богослужения, а замковый капеллан частенько выполнял еще и обязанности писаря или учителя. Жилые строения возводили из камня, полы частенько были земляными, устланными соломой. В более позднее время полы выкладывали каменными плитами и так же застилали соломой, чтобы было теплее и впитывалась излишняя влага, которой всегда было в избытке в каменных сооружениях. Шли года, каменные стены и полы стали украшать, одновременно утепляя, коврами, привезенными из крестовых походов. Свет едва проникал в узкие окна со свинцовыми переплетами, в которые вставляли вначале пергамент, потом мутное слюдяное стекло и уже с 14 – 15 веков разноцветные витражи. Они были, конечно, красивые, но света пропускали мало. Внутри помещения освещались факелами, свечами, которые добавляли смрад и копоть. Мебель была тяжелой и прочной, хотя и неказистой. Вещи хранили в объемных сундуках и ларях, которые служили и скамьями. Кстати, по высоте спинки стула определялась знатность владельца. Кровати имели балдахины, но не для красоты, а как средство от холода и сквозняков.
Частые рыцарские турниры, оканчивавшиеся застольями, собирали большое количество пирующих. На них присутствовали музыканты, шуты, а дамы и господа могли не вставать из-за стола больше суток. Сохранилось много свидетельств того, что за столом не только ели, но частенько засыпали и справляли нужду. Поэтому и запахи средневекового замка были не для слабонервных, но люди средневековья не были слишком брезгливыми. Рядом с пирующими вечно находились собаки, которым люди бросали объедки. Присутствовали они и в постели хозяина.Мылись в эпоху средневековья довольно редко, тем более что в замке никогда не было излишков воды, чтобы тратить их на ежедневные омовения. В первую очередь воду использовали, чтобы напоить животных – лошадей и прочую живность, и для приготовления пищи. Нравственность в современном понятии, была не слишком высока в средневековье, не смотря на все кодексы рыцарской чести. Мужчины не слишком ограничивали свои сексуальные аппетиты, хотя на измену жен смотрели очень строго, особенно из-за законности потомства. Но после того как ввели в моду куртуазную любовь, дама из высшего общества могла иметь официального любовника.