Финикийцы занимались морской торговлей. В мореплавании и кораблестроительстве им не было равных в Древнем мире. Ещё они торговали. Главным товаром был - Ливанский кедр. Из Африки, Испании, Кипра везли - золото, серебро, слоновую кость, медь, позднее железо, из Египта - папирус, льняные ткани, пшеницу. Особые статьи доходов финикийцев, составляли - морская работорговля и пиратство. Иногда совершали путешествия вокруг Африки, ходили за оловом, свинцом и янтарём в Северную Европу, за золотом, красным деревом и драгоценными камнями в Индию.
Развиты были в Финикии и ремёсла. Только здесь в то время делали прозрачное и цветное стекло. Из морских раковин, финикийцы получали жидкость, которой красили одежду из козьей или овечьей шерсти, в пурпурный цвет, но чтобы покрасить, например плащ, нужно было собрать тысячи морских раковин! Такую крашеную одежду, могли себе позволить только цари, и самые знатные вельможи.
Рабов в то время называли "живым товаром". Известно, что древние финикийцы почти не вели войн.
Приезжая в заморские страны, хитрые купцы заманивали детей на корабль, предлагая в подарок различные вещи. Как только ребенок поднимался на борт, корабль сразу же выходил в море. Где-нибудь в чужой далекой стране финикийцы продавали мальчиков в рабство.
Трунова Татьяна Анатольевна, старший преподаватель
Из Египта финикийцы везли на родину зерно, тонкое верхнеегипетское полотно, живую нильскую рыбу в бассейнах, канаты изумительной прочности, тонкие желтоватые листы папируса.
Немало людей по воле суровых финикийских работорговцев оказывалось далеко от родины. Плохой славой пользовались финикийские купцы, лукавые и жадные хитрецы. Когда высаживались они где-нибудь на островах Эгейского моря или на берегу обильной овцами Ливии, матери торопились прятать подальше детей, ибо бывали случаи, что финикийский купец заманивал десятилетних мальчиков к себе на корабль, обещая подарить разноцветную фаянсовую фигурку или серебряный кинжал с золотой рукояткой, а потом корабль уплывал в море, и родителям никогда не удавалось разыскать своего сына. Увезённый в чужую страну, он обменивался на пару быков или медный котёл, потом его гнали пасти свиней в дубовом лесу или окапывать смоковницы в саду сурового господина. И всё же финикийских купцов всюду встречали радостно. Слишком много соблазна представляли невиданные диковинки, которые они привозили. Глаза женщин загорались огнём при виде янтарных ожерелий, золотых и серебряных браслетов с лепными узорами, серёжек, украшенных розетками из голубых сапфиров, алых карбункулов и зелёных изумрудов, тончайших покрывал и пурпурных тканей. Жадно хватая, вырывая друг у друга и перещупывая драгоценные товары, матери нередко забывали о детях и вспоминали о них только тогда, когда корабль финикийских гостей уже увозил их далеко.
Гроза двенадцатого года еще спала... Еще Наполеон не испытал великого
народа, еще грозил и колебался он, — так писал Пушкин о том времени,
исчерпывающая характеристика которого очень трудна: столько
разнообразнейших явлений одновременно осаждают память историка.
Из всех войн Наполеона война 1812 г. является наиболее откровенно
империалистской войной, наиболее непосредственно продиктованной интересами
захватнической политики Наполеона и крупной французской буржуазии. Еще
война 1796 — 1797 гг., завоевание Египта в 1798 — 1799 гг., вторичный поход
в Италию и новый разгром австрийцев как-то прикрывались словами о
необходимости борьбы против интервентов. Даже Аустерлицкая кампания
изображалась наполеоновской прессой как «самозащита» Франции от России,
Австрии и Англии. Даже разгром и порабощение Пруссии в 1806 — 1807 гг.
являлись для среднего французского обывателя справедливой карой прусскому
двору за дерзкий ультиматум, посланный Фридрихом-Вильгельмом III
«миролюбивому» императору Наполеону, которому жить не дают беспокойные
соседи. О четвертом разгроме Австрии в 1809 г. Наполеон и подавно не
переставал говорить как о войне «оборонительной», вызванной австрийскими
угрозами. Только о вторжении в Испанию и Португалию принято было
помалкивать.
Все эти фантазии и лживые выдумки в 1812 г. никого уже не обманывали во
Франции, да и в ход почти вовсе не пускались.
Заставить Россию экономически подчиниться интересам французской крупной
буржуазии и создать против России вечную угрозу в виде вассальной, всецело
зависимой от французов Польши, к которой присоединить Литву и Белоруссию, —
вот основная цель. А если дело пойдет совсем гладко, то добраться до Индии,
взяв с собой уже и русскую армию в качестве «вс войска».