Считается, что реформы Петра были нужны и неизбежны, поскольку Россия в то время плелась в хвосте европейских государств. Поражения страны в войнах обнажали разительное отставание в военном деле. Государственное хозяйство составляли архаичная Боярская дума, десятки приказов с расплывчатыми компетенциями, примитивное воеводское управление. Наконец, с 1682 года Россия вверглась в пучину смут, восстаний, пришёл династический кризис. Выходом из всех видов этого кризиса стали Петровские реформы.
Конечно, в России мог быть иной путь преобразований – без резни, без крайностей, без страдания народа. Не стоит забывать, что кроме сотен тысяч жизней, загубленных на стройках Петербурга, Азова, Таганрога, каналов и крепостей, армия в ходе Северной войны потеряла около 500 000 человек, причем боевые потери составили всего 20%. Да и Россия второй половины XVII века не была такой, как её изображал Пётр, недаром этот период принято теперь называть «ранним Новым временем». В тогдашних верхах было осознание необходимости преобразований и уже начались первые реформы: тут и возникновение промышленности, и появление первого университета – Славяно-греко-латинской академии, и изменение менталитета. Страна становилась более светской, открытой. Можно предположить, что путь, не выбранный Петром, – это путь неспешного реформаторства путём восприятия технологий, идей и ценностей западной цивилизации посредством «подключения» России к лютеранской и католической Европе. Это достигалось через польско-украинскую культурную систему, работавшую для России в некотором смысле необходимым культурным фильтром, отсекавшим всё то, что противоречило русской, славянской, православной культуре.
Благодаря Петру Россия превратилась в великое государство, могучую державу, она заставила себя уважать, став после Петра вершителем судеб мира. До Петра шведы на переговорах с русскими послами, требовавшими вернуть неправедно захваченные шведами в Смуту земли Приневья, в лицо смеялись русским дипломатам да отвечали: «Благодарите, что вам Новгород вернули!». А как они заговорили во времена Ништадского мира: «Возьмите Прибалтику, только обещайте везти к нам свой хлеб, без которого мы умрём!».
Но вместе с международным авторитетом пришла утомительная, изматывающая гонка за мировое господство с другими могучими империями. Не успела кончиться Северная война, разорившая Россию, как Пётр устремился в Персию, Среднюю Азию, Индию, снаряжал экспедицию для завоевания Мадагаскара. Каждый знает великих русских полководцев и флотоводцев – Румянцева, Суворова, Ушакова, Нахимова, Скобелева, Макарова. Где они проливали кровь русских солдат? В снегах Финляндии, полях Польши и Германии, долинах Италии и Австрии, горах Швейцарии, островах Средиземноморья, и дальше – в Турции, Иране, Средней Азии, Маньчжурии.
Объяснение:
Спорить о «хорошем» и «плохом» в деятельности Петра можно бесконечно, потому что всё равно речь идёт не о , а о нашем настоящем и будущем.
Знаю, очень много, но кратко не скажешь
Усиление центральной власти продолжалось в Англии и в XII в. Теперь, когда факт завоевания уже не являлся определяющим, продолжение этого процесса обусловливалось сложившимся в стране соотношением сил.
Укрепление феодального государства отвечало коренным интересам класса феодалов в целом, так как обеспечивало подавление сопротивления народных масс феодальному гнету. Нормандские бароны, для того чтобы удержать господство над враждебным англосаксонским населением, над закрепощаемым крестьянством, вынуждены были, по крайней мере на первых порах, поддерживать сильную королевскую власть. Правда, эта поддержка имела относительный и непостоянный характер. В дальнейшем, по мере укрепления их положения в стране, бароны нередко вступали в открытые конфликты с королевской властью. Однако у английских королей была и более постоянная поддержка. В борьбе с непокорными баронами они неизменно опирались на средних и мелких феодальных землевладельцев (рыцарство) как нормандского, так и англосаксонского происхождения. Сильная королевская власть ограждала рыцарей от крестьянских восстаний, обеспечивала возможность закрепощения и беспощадной эксплуатации крепостных и в то же время оберегала от земельных захватов и других посягательств на их права со стороны крупных феодалов.
Постоянную поддержку королю оказывала также церковь, крупнейший в Англии феодальный землевладелец. Вильгельм не скупился на богатые церкви, во главе которой были поставлены его сподвижники — нормандцы. Он дал церкви ряд важных привилегий (особенно право иметь самостоятельные церковные суды, независимые от обычной судебной организации). Королевская власть охраняла права и имущество церкви от захватов светских феодалов.
Поддерживали Вильгельма и горожане. Города, заинтересованные в укреплении внутренних экономических связей, нуждались в политической централизации страны. Поддержка таких значительных городов, как Лондон, Дувр, Норич, Ноттингем, имела важное значение для укрепления королевской власти. Наконец, в централизации государства было заинтересовано также свободное крестьянство, искавшее у короля защиты от феодалов, стремившихся к его закрепощению.
Опираясь на эти слои населения, преемники Вильгельма Завоевателя еще более укрепили систему государственного управления, центром которой был королевский дворец. При Генрихе I (1100— 1135), младшем сыне Вильгельма, значительную роль в управлении государством стал играть постоянный королевский совет — королевская курия (curia regis), являвшаяся одновременно судебным, административным и финансовым органом. В нее входили некоторые крупные феодалы, королевские судьи и лица, ведавшие королевской канцелярией, казной и сбором налогов (юстициарий, канцлер, казначей и др.). Кроме того, важное значение приобрели разъездные королевские судьи, периодически посылаемые в графства для судебных расследований, податного обложения и сбора налогов, контроля над деятельностью королевских должностных лиц в графствах. При Генрихе I наряду с королевским казначейством возникла и «Палата шахматной доски» (название это было связано с системой подсчета денежных сумм. Столы в палате были разделены продольными линиями на несколько полос, по которым в определенном порядке раскладывались и передвигались стопки монет, что напоминало игру в шахматы), ведавшая сбором королевских доходов и проверкой отчетности шерифов. Как и судебное ведомство, она составляла часть королевской курии.
После смерти Генриха, не оставившего после себя сыновей, началась длительная борьба за престол между его дочерью Матильдой, бывшей замужем за французским графом, владельцем области Анжу, Жоффруа Плантагенетом, и племянником Генриха I Стефаном Блуаским. Пользуясь усобицей и ослаблением центральной власти, феодалы разоряли и грабили страну, особенно крестьянство и города. Феодальная анархия прекратилась лишь после заключения в 1153 г. соглашения между обеими враждующими сторонами, в силу которого после смерти Стефана престол должен был перейти к сыну Матильды — Генриху Плантагенету.
Во второй половине XII в. началось завоевание Ирландии. К этому времени там только зарождался феодализм, еще силен был клановый строй и пережитки первобытнообщинных отношений. Английские бароны, используя междоусобную борьбу вождей ирландских кланов, предприняли в 1169—1170 гг. завоевательные походы в Ирландию. В 1171 г. сюда прибыл со своим войском и Генрих II. Одержав победу над ирландскими клановыми вождями, Генрих II вынудил их признать его «верховным правителем». Английские бароны захватили часть ирландских земель в прибрежной юго-восточной части острова и образовали здесь укрепленный район, названный позже «Пэйл» (буквально — ограда, огороженная территория). Отсюда английские феодалы делали постоянные набеги на другие области Ирландии. Отнятые у ирландских кланов земли стали собственностью английских феодалов, а многие свободные члены этих кланов постепенно превращались в зависимых людей.