Внешняя политика Киевского княжества иногда определялась интересами того или иного князя, но, кроме того, было 2 постоянных направления борьбы, требовавших всегда готовности. Первое и главнейшее , разумеется, Половецкая степь, где во второй половине 12 века создавались феодальные ханства, которые объединялись в отдельные племена. Обычно Киев координировал свои оборонительные действия с Переяславлем (находившимся во владении ростово-суздальских князей), и тем самым создавалась более единая линия Рось — Сула. В связи с этим значение штаба такой общей обороны перешло от Белгорода к Каневу. Южные пограничные заставы Киевской земли, расположенные в 10 в. на Стугне и на Суле, теперь продвинулись вниз по Днепру до Орели и Снепорода-Самары.Вторым направлением борьбы было Владимиро-Суздальское княжество. Со времен Юрия Долгорукого северо-восточные князья, освобожденные своим географическим положением от необходимости вести постоянную войну с половцами, устремляли свои военные силы на подчинение Киева, используя для этой цели пограничноеПереяславское княжество. Высокомерный тон владимирских летописцев иногда вводил в заблуждение историков, и они считали порою, что Киев в это время совершенно заглох. Особое значение,конечно, придавалось походу Андрея Боголюбского, сына Юрия Долгорукого на Киев в 1169 г.
Французы любили и до сих пор почитают Генриха (Анри) IV Великого, основателя королевской династии Бурбонов и деда Людовика Х1У. Они зовут его «Добрый король». За всю историю Франции «Великим» кроме него называли только создателя Священной Римской империи Карла. Генрих IV заслужил этот эпитет не только в выигранных им сражениях и войнах — а воин он был отличный и обладал незаурядным мужеством и уменьем — но и тем, что прививал «галльским петухам», как именовали галлов древние римляне, толерантность, прежде неведомую французам, истреблявшим друг друга в религиозных войнах и бесконечных дуэлях. Он убеждал своих соотечественников быть терпимее друг к другу и избегать мести: «Лучший избавиться от врага — это сделать его другом». Его знаменитой фразой «Мы не должны делать никакой разницы между католиками и гугенотами, мы все должны быть просто хорошими французами» начинался его «Нантский эдикт», который провозгласил веротерпимость и положил конец гражданской войне, которая шла во Франции без малого двести лет.
