Французская нация, во главе со своим королём, выставила значительные силы. Как сам король Людовик VII, так и феодальные французские князья выказали сочувствие делу Второго крестового похода; собрался отряд численностью до 70 тысяч. Цель, которую предстояло достигнуть Второму крестовому походу, была ясно намечена и строго определена. Задача его состояла в том, чтобы ослабить мусульманского эмира Занги и отнять у него Эдессу. Эту задачу успешно выполнило бы и одно французское войско, состоявшее из хорошо вооруженной армии, которая по пути увеличилась вдвойне приставшими добровольцами. Если бы крестоносное ополчение 1147 года состояло из одних французов, оно направилось бы другим путём, более кратким и более безопасным, чем тот, который оно избрало под влиянием германцев.
Французы в политической системе той эпохи представляли нацию, совершенно обособленную, которая своими ближайшими интересами склонялась к Италии. Сицилийский король Рожер II и французский король находились в близких отношениях. Вследствие этого для французского короля всего естественнее было избрать путь через Италию, откуда он мог, воспользовавшись норманнским флотом и также флотом торговых городов, которые явились такими энергичными в Первом крестовом походе, удобно и скоро прибыть в Сирию. Кроме того, путь через южную Италию имел за собой ещё то преимущество, что к ополчению мог присоединиться и сицилийский король. Людовик VII, снесшись с Рожером II, готов был двинуться через Италию.
Когда поднялся вопрос о пути и средствах движения, германский король предложил избрать тот путь, которым шли и первые германские крестоносцы, — на Венгрию, Болгарию, Сербию, Фракию и Македонию. Германцы настаивали на том, чтобы и французский король двинулся этим путём, мотивируя своё предложение тем, что лучше избегать разделения сил, что движение через владения союзного и даже родственного с германским королём государя вполне обеспечено от всякого рода случайностей и неожиданностей и что с византийским царем начаты по этому вопросу переговоры, в благоприятном результате которых Конрад не сомневался.
Идеалы эпохи Просвещения Просвещение входит в культуру как торжество рационализма, завершение идей, которые появились в период Возрождения и получили дальнейшее развитие в XVII—XVIII вв. Просвещение — эпоха гносеологического оптимизма и веры в прогресс. Как идейно-мировоззренческое движение Просвещение достигло высшего расцвета во Франции, хотя и получило распространение во всех странах
Европы. Философы эпохи Просвещения не только продолжали классические идеи рационализма, но и формулировали новые, основываясь на критике картезианской метафизики за ее умозрительноть и ' недостаточную связь с наукой и практикой. Просвещение усилило критику религиозной идеологии, опираясь на достижения науки и принципы материалистической философии. Во Франции Просвещение приняло форму материалиэма и атеизма и подготовило почву для появления социалистических
идей. Идеологи Просвещения ставили перед собой не только собственно философские и научные проблемы, но и общие социокультурные задачи, пытаясь просветить народ, научить его пользоваться возможностями своего разума. Последний призван освободить народ от предрассудков, сделать людей «совершеннолетними» , научить их критически относиться к предлагаемым религиозным и социальным проектам. Эти идеи развивали Вольтер, Ш. Монтескье, Ж Ж. Руссо,
Ж. д'Аламбер, Д. Дидро, П. Гольбах, Ж. Ламетри, К. Гельвеции во Франции; Дж. Толанд, А. Шефтсбери. Б. Мандевиль, Т. Рид, А. Смиг в Англии; X. Вольф, Г. Лессинг в Германии. Исходная ценностно-мировоззренческая установка Просвещения — «имей мужество пользоваться собственным умом» .
Тем самым идеологи Просвещения утверждали веру в человеческий разум, который наиболее полно реализуется в науке и технике. Отсюда опора на научное знание, пропаганда самоценности научного разума. Философы Просвещения подчиняли научный разум жизни, преобразованию социальных отношений, улучшению жизненных условий и т. д. Отсюда защита ими естественных прав человека и гражданина, критика суеверий, воплощенных в религиях, пропаганда идей религиозной терпимости, пантеизма и деизма1/1
Французская нация, во главе со своим королём, выставила значительные силы. Как сам король Людовик VII, так и феодальные французские князья выказали сочувствие делу Второго крестового похода; собрался отряд численностью до 70 тысяч. Цель, которую предстояло достигнуть Второму крестовому походу, была ясно намечена и строго определена. Задача его состояла в том, чтобы ослабить мусульманского эмира Занги и отнять у него Эдессу. Эту задачу успешно выполнило бы и одно французское войско, состоявшее из хорошо вооруженной армии, которая по пути увеличилась вдвойне приставшими добровольцами. Если бы крестоносное ополчение 1147 года состояло из одних французов, оно направилось бы другим путём, более кратким и более безопасным, чем тот, который оно избрало под влиянием германцев.
Французы в политической системе той эпохи представляли нацию, совершенно обособленную, которая своими ближайшими интересами склонялась к Италии. Сицилийский король Рожер II и французский король находились в близких отношениях. Вследствие этого для французского короля всего естественнее было избрать путь через Италию, откуда он мог, воспользовавшись норманнским флотом и также флотом торговых городов, которые явились такими энергичными в Первом крестовом походе, удобно и скоро прибыть в Сирию. Кроме того, путь через южную Италию имел за собой ещё то преимущество, что к ополчению мог присоединиться и сицилийский король. Людовик VII, снесшись с Рожером II, готов был двинуться через Италию.
Когда поднялся вопрос о пути и средствах движения, германский король предложил избрать тот путь, которым шли и первые германские крестоносцы, — на Венгрию, Болгарию, Сербию, Фракию и Македонию. Германцы настаивали на том, чтобы и французский король двинулся этим путём, мотивируя своё предложение тем, что лучше избегать разделения сил, что движение через владения союзного и даже родственного с германским королём государя вполне обеспечено от всякого рода случайностей и неожиданностей и что с византийским царем начаты по этому вопросу переговоры, в благоприятном результате которых Конрад не сомневался.