Но уже ранним утром продуманный план стал рушиться. К. Рылеев настаивает на убийстве царя, которое в ближайших планах, в связи с междуцарствием, не предусматривалось. Убийство царя поручают П. Каховскому, оно должно было положить начало восстанию. Но Каховский отказывается идти на убийство. Кроме того, Якубович, назначенный командовать гвардейцами при захвате Зимнего дворца, тоже отказался выполнять это задание. В дополнение ко всему Михаил Пущин отказался вывести на площадь конный эскадрон. Пришлось спешно перестраивать план: вместо Якубовича был назначен Николай Бестужев.
Нанесение смертельной раны М.А. Милорадовичу. Гравюра
В 11 часов утра первым на Сенатскую площадь пришел Московский лейб-гвардии полк и был выстроен в форме каре возле памятника Петру. Стал собираться народ. В это время на площадь подъехал петербургский генерал-губернатор Милорадович. Он уговаривал солдат разойтись, убеждал их в том, что присяга Николаю является законной. Это был напряженный момент восстания, события могли пойти по непредвиденному сценарию, потому что полк был в одиночестве, другие еще не подошли, а Милорадович, герой 1812 года, был популярен среди солдат и умел с ними говорить. Выход был только в том, чтобы удалить Милорадовича с площади. Декабристы требовали, чтобы он покинул площадь, но Милорадович продолжал уговаривать солдат. Тогда Оболенский штыком повернул его лошадь, при этом ранив генерал-губернатора, а Каховский выстрелил и нанес ему смертельную рану.
Рылеев и И. Пущин в это время отправились к Трубецкому, по пути они узнали, что Сенат уже присягнул царю и разошелся, т.е. войска собрались уже перед пустым Сенатом. Но Трубецкого не было на месте, не было его и на Сенатской площади. Обстановка на площади требовала решительных действий, но диктатор не появлялся. Войска продолжали ждать. Это промедление и сыграло решающую роль в поражении восстания.
Народ на площади явно поддерживал восставших, но они не воспользовались этой поддержкой, очевидно, опасаясь активности народа, бунта «бессмысленного и беспощадного», по словам Пушкина. Современники событий единодушно отмечают в своих воспоминаниях, что на площади собрались десятки тысяч человек, сочувствовавших восставшим. Позже Николай несколько раз говорил своему брату: ««Самое удивительное в этой истории — это то, что нас с тобой тогда не пристрелили».
А тем временем правительственные войска по приказу императора Николая стягивались к Сенатской площади, конные войска начали атаковать московский полк, стоявший в каре, но были отбиты. Тогда Николай призвал на митрополита Серафима с целью разъяснения солдатам законность присяги ему, а не Константину.
Но переговоры митрополита были безрезультатны, а на площадь продолжали стягиваться войска, поддерживающие восстание: лейб-гвардии гренадёрского, морского экипажа. Таким образом, на Сенатской площади находились:
Московский полк во главе с братьями А.и М. Бестужевыми.Первый отряд лейб-гренадёр (рота Сутгофа).Гвардейский морской экипаж под командой капитан-лейтенанта Николая Бестужева (старшего брата Александра и Михаила) и лейтенанта Арбузова.Остальная, наиболее значительная часть лейб-гренадер под командованием поручика Панова.В. Масутов "Николай I перед строем лейб-гвардии Саперного батальона вл дворе Зимнего дворца 14 декабря 1825 года"
В связи с продолжающимся отсутствием диктатора С. Трубецкого уже в середине дня декабристы избрали нового диктатора – князя Оболенского, который был начальником штаба восстания. А Трубецкой в это время сидел в канцелярии Генерального штаба и периодически выглядывал из-за угла, наблюдая, что происходит на Сенатской площади. Он просто в последний момент струсил, а товарищи ждали, думая, что его задержка связана с какими-то непредвиденными обстоятельствами.
Но к этому времени правительственные войска уже окружили восставших. В три часа дня уже начало темнеть, солдаты из императорских войск начали перебегать к восставшим. И тогда Николай отдал приказ стрелять картечью. Но первый выстрел задерживался: солдаты не хотели стрелять в своих, и тогда это сделал офицер. У восставших не было артиллерии, они отвечали ружейными выстрелами. После второго выстрела каре дрогнуло, солдаты бросились на тонкий лед Невы – от падавших ядер лед раскалывался, многие тонули…
Восстание было подавлено.
Поздним вечером некоторые из декабристов собрались на квартире Рылеева. Они понимали, что их ждут аресты, поэтому договаривались, как вести себя на допросах, прощались друг с другом, беспокоились о том, как известить Южное общество о том, что дело проиграно… что Трубецкой и Якубович изменили…
В ночь на 15 декабря арестованных декабристов начали свозить в Зимний дворец.
Всего 14 декабря 1825 года правительственными войсками было убито 1271 человек, из них 9 женщин и 19 детей, 903 «черни», остальные – военные.
амятник Петру I, названный Пушкиным «Медным всадником», исключителен по своему значению не только для Петербурга — он является официальным символом города, — но и для всей российской культуры.
Это первый скульптурный монумент России, торжественно открытый 7 августа 1782 года. Гениальная пластика, композиционное совершенство, символичность местоположения памятника, драматическая история его создания уже больше двух веков вдохновляют художников и поэтов на новые творения. Первое место среди них занимает «петербургская повесть» А.С. Пушкина, по которой мы называем памятник. «Медному всаднику» посвящены строки Ф.М. Достоевского, А. Белого, А.А. Блока, А.А. Ахматовой, В.В. Маяковского, рисунки А.Н. Бенуа, живопись В.И. Сурикова и множество других произведений искусства. Этот памятник — одна из ключевых тем «петербургского мифа».
Сразу после восшествия на престол Екатерины II, 17 июля 1762 года Сенат постановил воздвигнуть памятник императрице. Однако она отказалась от этой чести, напомнив, что прежде необходима установка памятника Петру I. Бронзовая скульптура, выполненная Б. Растрелли, была в 1764 осмотрена Екатериной, «не соизволившей его аппробовать».
По рекомендации Д. Дидро Екатерина пригласила в Россию для работы над монументом Петру французского скульптора Э.М. Фальконе, прибывшего в Петербург по контракту 15 октября 1766 года.
Фальконе был знаком с «Историей Российской империи при Петре Великом» Вольтера (1759), а также другими сочинениями о России и в беседах с Дидро размышлял над художественной трактовкой образа Петра: «Надо показать человечеству <…> творца, законодателя, благодетеля своей страны <…> Мой царь не держит в руке жезла; он простирает свою благодетельную руку над страной, по которой он проносится, он поднимается на эту скалу, которая служит ему основанием, — эмблема трудностей, которые он преодолел».