Разделы 1772,1793 и 1795 годов - это и одна из "болевых точек" европейской истории, российско-польских отношений. Они так или иначе повлекли за собой длинную цепь трагических событий, среди которых польские восстания 1830 - 1831 и 1863 - 1864 годов и последующие неудачные попытки царской администрации инкорпорировать Польшу в состав Российской империи, двусмысленности деклараций Февральской революции по польскому вопросу. Затем, после обретения Польшей независимости в 1918 году, - советско-польская война 1920 - 1921 годов, завершившаяся массовой гибелью наших военнопленных в польском плену, и трагедия Катыни и Медного, вступление советских войск в Польшу 17 сентября 1939 года и фактическое соучастие за год до этого Польши в мюнхенском сговоре (ультиматум Чехословакии с требованием вернуть Тешенскую область) . Простое перечисление противоречивых, остро, порой болезненно воспринимающихся тем, встающих в этом контексте, показывает, насколько важным остается объективное исследование польского вопроса в его исторической ретроспективе. Значительная часть отечественных (С. М. Соловьев, Н. И. Костомаров, Н. Д. Чечулин, Ф. Ф. Мартенс, из современных - Г. А. Санин) исследователей склонны связывать "падение Польши" в первую очередь с глубочайшим и затянувшимся внутренним кризисом, внутренним разложением польского государственного строя, всевластием и своекорыстием шляхты, использованным соседями Речи Посполитой, в первую очередь Пруссией и Австрией, а также Россией, для территориальных приращений за ее счет. Большинство отечественных, впрочем, как и зарубежных историков, склонны считать основным архитектором разделов прусского короля Фридриха II, рассматривая роль России как вынужденную обстоятельствами русско - турецкой войны 1768 - 1774 годов, для успешного окончания которой было необходимо нейтрализовать открытое противодействие Австрии и скрытое - Пруссии. В адрес Екатерины (по крайней мере, в России XIX века) высказывался едва ли не единственный упрек - в усилении Пруссии и передаче украинской Галиции Австрии. Против течения осмеливались идти только тогдашние революционные демократы - М. Бакунин и А. Герцен, призывавшие вернуть независимость Польше, поделенной "между одной немкой и двумя немцами". В результате в 60-е годы XIX века под влиянием авторитета С. М. Соловьева, опубликовавшего в 1863 году, году очередного польского кризиса, первое в России комплексное исследование разделов - "Историю падения Польши", сформировалась ставшая базовой и перешедшая затем в советские учебники истории "национальная" концепция, согласно которой Россия, участвуя в разделах Польши, только возвращала в свой состав украинские и белорусские земли, не присоединив ни пяди территории коренной Польши (вопрос о Литве и Курляндии трактовался как имевший для них положительные последствия в связи с тем, что "Россия была более экономически развита, чем Речь Посполитая"). При этом, однако, отмечалось, что "русский царизм.. . вместе с Пруссией и Австрией несет ответственность за участие в этом несправедливом акте".
ответ на этот вопрос достаточно сложен, при этом надо учитывать все нюансы того времени. С начала своего существования, человек убивал, и будет продолжать убивать ему подобных. Рассматривать войну с точки зрения философии, как нечто ужасное и не правильное нельзя, потому как война и есть нормальное состояние «человека разумного» . Однако нельзя сравнивать нормальное состояние со ступенью развития. Сын против отца – это и есть главный лозунг гражданской войны, её основа. Но, возвращаясь к более цивилизованному и рациональному пониманию проблемы, с «этой кровавой зарёй» в глазах рождается наш очередной «новый день» . В этой войне не было ни проигравших, ни победителей, лишь убитые и те, кто убивал. Я считаю, что вопрос о существовании героев не просто не уместен, но даже бессмыслен. Для многих моих ровесников и людей более старшего возраста такие фамилии, как Будённый, Чапаев, Колчак и Врангель принимают смысл поистине героический. Из-за недостатка информации, мы не можем сказать, кто же стал «освободителем» народа и страны в целом. Но можем лишь догадываться о пользе или вреде для отечества, в случае победы Белой армии. По-моему мнению и мнению многих историков и литераторов, гражданская война не просто «изуродовала» или «покалечила» дух русского народа и страны, она его просто изничтожила. Конфуций сказал: «Бойся своих желаний, они могут сбыться» - опираясь на это, одним из моих заветных желаний стало осознание человеком его ошибок и недостатков, дабы превратить его нормальное состояние в ступень развития.
Император в 1519—56, испанский король в 1516—56, из династии
Габсбургов. В 1506 наследовал от своего отца Филиппа Красивого (сына
Максимилиана I) Бургундию и Нидерланды, в 1516 от своего деда Фердинанда
Католика — испанскую корону, а в 1519 был избран императором. Карл V
подчинил всю свою политику реализации реакционной программы создания
«всемирной христианской монархии», сделав своим знаменем воинствующий
католицизм. Абсолютистская политика Карла V в Испании и Нидерландах вызвала
ряд восстаний (восстание комунерос 1520—22 и др. в Испании, Гентское
восстание 1539—40 в Нидерландах). Карл V вёл многочисленные войны с
Францией — главной соперницей Габсбургов в Европе, а также с Османской
империей. Остановив в войне 1532—33 продвижение турецких войск во владения
Габсбургов, отнял в 1535 у вассала Османской империи Тунис, но потерпел
поражение в Алжире (1541). При нём были также значительно расширены
испанские владения в Америке. В Германии в борьбе с Реформацией издал
Вормсский эдикт 1521 против Лютера. Разбил немецких протестантских князей в
Шмалькальденской войне 1546—48, однако в новой войне, начавшейся в 1552,
потерпел жестокое поражение, вынужден был заключить Аугсбургский
религиозный мир 1555; затем отрекся от испанской короны (передал испанский
престол и Нидерланды своему сыну Филиппу II) и от императорского престола
(в пользу своего брата Фердинанда I).
Жизнь под девизом: Plus ultra
|[pic] |
|Карл V |
Среди испанских королей Карл I/V во многих отношениях представляется
исключением: более чем при всех королях до и после него, на это правление
накладывали отпечаток другие королевства. То, что Карла обычно называют
Карлосом V, демонстрирует значение его распространявшегося за пределы
Испании владычества. Это согласуется с исследованиями его политики в
Испанском королевстве. По сути, уже современников Карла интересовали лишь
некоторые этапы: вопрос его прихода к власти (1517 г.) и последовавшие
восстания комунерос''. Возможно, за этим кроется лишь выражение
«национально-исторических» интересов. Прежние исследования при всем их
полном интернационализме все же совершенно четко показали, что этого
правителя невозможно загнать в тесные рамки национально-исторических
критериев. Лишь в европейском масштабе можно оценить его личность и
правление. Тем понятнее, что в Карле V привлекает необычность его жизни и
деяний.
В его монаршей судьбе чрезвычайную роль сыграл случай, игра
династических сил, благодаря которой Карл смог получить в свое распоряжение
огромные и доныне никогда не объединявшиеся сферы господства в Западной,
Южной и Центральной Европе. После него они больше никогда не входили в
состав единой империи. Карл V владел Нидерландами и, помимо важнейших
графств (Брабанта, Голландии, Зеландии и т.д.), ему принадлежали еще и
фрейграфство Бургундия, Испанское королевство на Иберийском полуострове с
Балеарскими островами, Сардинией, Сицилией и Неаполем в качестве вассалов
арагонской короны. На время его правления приходятся завоевание,
колонизация и христианизация земель Центральной и Южной Америки,
беспрецедентный, стоивший коренному населению этих земель огромных жертв
процесс европеизации, последствия которого ощутимы и поныне.
Охотно используемое в связи с Карлом V выражение: «В моем государстве
никогда не заходит солнце», выражает полноту власти императора, и его
собственный девиз «Plus ultra», означающий «дальше, сверх этого», в
сочетании с изображением Геркулесовых столпов символизирует хождение
неизведанными путями, ведущими за пределы тогда еще почитаемой в качестве
меры вещей античности. Создать из этих в государственно-правовом,
социальном, экономическом и церковно-религиозном отношении в высшей степени
различных подвластных территорий единое государство, решить организационные
проблемы коммуникации и координации — едва ли было разрешимой проблемой. А
о том, что у Карла были такие намерения, свидетельствуют его собственные
размышления, которыми он поделился в конце правления, во время своего
отречения в Брюсселе (1555). Карл утверждал следующее: «Любой из вас
помнит, что 5 января 1555 года исполнилось сорок лет с того дня, когда
здесь [в Брюсселе], в этом же помещении, в возрасте пятнадцати лет, я
получил от своего дедушки по отцовской линии, императора Максимилиана,
верховную власть над бельгийскими провинциями. После последовавшей вскоре
кончины моего дедушки по материнской линии, короля Фердинанда
Католического, под мое попечительство было передано наследство, для
распоряжения которым здоровье моей матушки было слишком слабо. Семнадцати
лет отроду я, таким образом, отправился за море, чтобы принять во владение
Испанское королевство. В девятнадцать лет, после смерти императора, я
отважился притязать на императорскую корону не для того, чтобы расширить
свои владения, но чтобы иметь возможность действовать еще эффективнее на
благо Германии и моих других королевств, а именно бельгийских провинций, и
в надежде сохранить мир между христианскими народами и объединить их
вооруженные силы для защиты католической веры против турок».