Сегодня я учавствовал в морском сражении при саламинах. Я сам грек, и защищаю Грецию от ненавистных персов.Битва произошла неподалеку от Саламин, в Сароническом заливе Эгейского моря, рядом с Афинами.У нас было около 380 кораблей, Афины были разграблены персами...В сентября между военачальниками эллинов начались разногласия, но один сметливый полководец, Фемистокл, отослал Ксерксу гонца, который сообщил персу о том, что греки собираются капитулировать и если он хочет разгромить эллинов, то ему необходимо начинать сражение прямо сейчас. Мы подплыли к узкому пространству в море, к маленькой бухточке, где численный перевес персов нивелировался. Входя в проливы между материком и Саламинами, персы сами лишали себя преимущества. Завязалось сражение... Небо было покрыто тучами стрел, копья летали везде, повсюду торжествовала смерть. Мой близкий друг погиб в сражении, начался шторм. Он поразбивал о скалы многие наши суда и противника. после долгих боев, персы отошли, и это повлияло на будущий исход войны... Это была поистине великолепная победа греков!
Рассказ записан со слов единственного уцелевшего спартанца.
Леонид встал во главе отряда из 300 спартанцев и направился к Фермопилам, чтобы вместе с другими греками противостоять натиску 200-тысячной армии персидского царя Ксеркса. Леонид взял с собой только тех воинов, кто имел сыновей, чтобы не угас какой-либо род спартиатов. Считая защиту средней Греции делом безнадежным, эфоры, таким образом, пожертвовали жизнью своего царя и 300 граждан, и послали их только потому, чтобы успокоить остальных союзников. Когда эти триста выступали из Спарты, дрогнуло сердце даже у спартанских старейшин. Они сказали Леониду: «Возьми хотя бы тысячу» . Леонид ответил: «Чтобы победить — и тысячи мало, чтобы умереть — довольно и трехсот» . Ксеркс прислал к Фермопилам гонца с двумя словами: «Сложи оружие» . Леонид ответил тоже двумя словами: «Приди, возьми» . Гонец сказал: «Безумец, наши стрелы закроют солнце» . Леонид ответил: «Тем лучше, мы будем сражаться в тени» . Греки принимали напор персов сомкнутым строем. Это была железная стена сдвинутых щитов и щетинящихся копий, и об нее разбивался и откатывался каждый натиск. Воины уставали, но Леонид быстро отводил усталых назад, отдохнувших вперед, и бой продолжался. Груды трупов громоздились в узком ущелье. Бились два дня. В ночь перед третьим перебежчики донесли, что царское войско нашло обходную горную тропу и идет грекам в тыл. Человека, который показал персам этот путь, звали Эфиальт; кто он был и почему пошел на это черное дело, так и осталось неизвестным. Еще было время отступить. Со спартанцами было три с половиной тысячи союзников из других городов. Леонид их отпустил, чтобы ни с кем не делить славной гибели. Персы ударили с двух сторон. Спартанцы приняли бой и погибли все до предпоследнего. Последний уцелел: он лежал больной в ближней деревне и не участвовал в бою. Он вернулся в Спарту — его заклеймили позором, с ним не разговаривали, ему не давали ни воды, ни огня. Он сам искал смерти и погиб в следующем году в битве при Платее. Па том холме, где пали триста спартанцев, греки поставили каменного льва и высекли знаменитую надпись, сочиненную поэтом Симонидом: Путник, весть отнеси всем гражданам воинской Спарты: Их исполняя приказ, здесь мы в могилу легли
