это всё что я откопал
Тасмолинская археологическая культура — археологическая культура, к которой относятся памятники Центрального Казахстана эпохи раннего железа. Такое название основано на данных многочисленных археологических раскопок в урочище Тасмола.
Эпоха раннего железа в Центральном Казахстане датируется VII—I в. до н. э. Это время широкого распространения особого типа погребальных сооружений на значительной территории современной Карагандинской области (Казахстан). Исследованием памятников раннего железного века на территории Сарыарки занимался археолог Мир Касымович Кадырбаев[1] и др. Традиционно в развитии тасмолинской археологической культуры выделяют три этапа[2]:
ранний (VII—VI вв. до н. э.);
средний (V—III вв. до н. э.);
поздний (III—I вв. до н. э.).
А. З. Бейсенов выделил поздний, коргантасский этап (курганы с жертвенными отсеками и др.) с рядом аналогий на территории Синьцзяна, Монголии, Алтая; по А. Д. Таирову, это — мигранты[3].
Главное отличие памятников урочища Тасмола — это получившие широкое распространение именно в Центральном Казахстане так называемые, «курганы с усами». Несмотря на многовариантность данных памятников, почти все они объединены в единый архитектурный комплекс: они представлены главным курганом с погребением и вторым курганом, где обычно находится захоронение лошади, и, наконец, двумя дугообразными каменными «усами», всегда вытянутыми на восток.
Археологи выделяют четыре разновидности таких курганов с «усами»[4]:
1 тип — когда с восточной стороны более крупного кургана строят один курган поменьше, а от малого кургана с восточной стороны отходит цепь — «усы»;
2 тип — когда два кургана строятся рядом, в направлении с юга на север, а затем от обоих курганов в восточном направлении отходит, похожая на усы каменная дуга;
3 тип — когда строится большой курган, а затем на нем возвышается другой, меньший по размеру; каменная дуга строится с восточной стороны главного кургана;
4 тип — аналогично 3 типу, за исключением того, что нет четких границ разделения между большим и малым курганом.
Археологи сходятся во мнении, что в элементах комплекса курганов с каменными грядами прослеживаются атрибуты солярного (то есть солнечного) культа: «усы» сложены «входом» на восток, к утреннему солнцу, жертвоприношение солнечному божеству коня. Нередки также находки прокаленного грунта и следы кострищ по концам каменных гряд.
Изученные памятники, определяют западную границу культуры в районе гор Улытау, южную — по Северной Бетпакдале и Северному Прибалхашью, восточную — по пришидертинским и баянаульским степям и далее к югу до Шубартау[5].
Распад тасмолинской культуры связывают с миграциями в восточной части сарматских археологических кул
Тасмолинская археологическая культура — археологическая культура, к которой относятся памятники Центрального Казахстана эпохи раннего железа. Такое название основано на данных многочисленных археологических раскопок в урочище Тасмола.
Эпоха раннего железа в Центральном Казахстане датируется VII—I в. до н. э. Это время широкого распространения особого типа погребальных сооружений на значительной территории современной Карагандинской области (Казахстан). Исследованием памятников раннего железного века на территории Сарыарки занимался археолог Мир Касымович Кадырбаев[1] и др. Традиционно в развитии тасмолинской археологической культуры выделяют три этапа[2]:
ранний (VII—VI вв. до н. э.);
средний (V—III вв. до н. э.);
поздний (III—I вв. до н. э.).
А. З. Бейсенов выделил поздний, коргантасский этап (курганы с жертвенными отсеками и др.) с рядом аналогий на территории Синьцзяна, Монголии, Алтая; по А. Д. Таирову, это — мигранты[3].
Главное отличие памятников урочища Тасмола — это получившие широкое распространение именно в Центральном Казахстане так называемые, «курганы с усами». Несмотря на многовариантность данных памятников, почти все они объединены в единый архитектурный комплекс: они представлены главным курганом с погребением и вторым курганом, где обычно находится захоронение лошади, и, наконец, двумя дугообразными каменными «усами», всегда вытянутыми на восток.
Археологи выделяют четыре разновидности таких курганов с «усами»[4]:
1 тип — когда с восточной стороны более крупного кургана строят один курган поменьше, а от малого кургана с восточной стороны отходит цепь — «усы»;
2 тип — когда два кургана строятся рядом, в направлении с юга на север, а затем от обоих курганов в восточном направлении отходит, похожая на усы каменная дуга;
3 тип — когда строится большой курган, а затем на нем возвышается другой, меньший по размеру; каменная дуга строится с восточной стороны главного кургана;
4 тип — аналогично 3 типу, за исключением того, что нет четких границ разделения между большим и малым курганом.
Археологи сходятся во мнении, что в элементах комплекса курганов с каменными грядами прослеживаются атрибуты солярного (то есть солнечного) культа: «усы» сложены «входом» на восток, к утреннему солнцу, жертвоприношение солнечному божеству коня. Нередки также находки прокаленного грунта и следы кострищ по концам каменных гряд.
Изученные памятники, определяют западную границу культуры в районе гор Улытау, южную — по Северной Бетпакдале и Северному Прибалхашью, восточную — по пришидертинским и баянаульским степям и далее к югу до Шубартау[5].
Распад тасмолинской культуры связывают с миграциями в восточной части сарматских археологических кул
Древнее латинское слово cultura (уход, возделывание, воспитание) было настолько широким понятием, что включало в себя и смыслы, связанные с современными представлениями о культуре. Термин же «культура» даже в литературе античности на латинском языке, создававшейся несколькими столетиями позже классических эллинских произведений, употребляется практически как синоним греческому «воспитание в соответствии с традициями этоса, нрава-традиции». Представления об истинном этосе (еще в VI-V вв. до н.э., апеллируя к опыту древности, рассуждали о нем пифагорейцы, Сократ, Аристофан) менялись неоднократно, но всегда сохранялась привязанность к типу отвечающего прекрасному строю Космоса “человека воспитанного”, который, являясь добродетельным и верным гражданином, занимает свое “естественное место”. Признавая множественность природных различий между людьми, античная эпоха наделяла их всех (уж римлян точно) восприимчивостью к воспитанию. Постановке последнего, собственно, и посвящены грандиозные политико-воспитательные сочинения Ксенофонта и Платона, политико-воспитательная деятельность пифагорейцев и стоиков.
Центральное положение воспитания в античной культуре было безусловным. Именно воспитание отличает человека от животного, эллина от варвара, свободного от раба, философа от черни, был убежден на рубеже III-IV вв. н.э. Ямвлих.
Культуросозидающая деятельность в античности центрировалась вокруг идеи воспитания. Воспитывалось же соответствие космическому строю, соответствие, всегда привязанное к местным условиям, к местной традиции и не отрицающее благородного противостояния слепой стихии судьбы. Именно в этом плане человеческое установление (номос) является естественным продолжением установления природного (фюсис). Природа охватывает все человеческое, в том числе и специфически человеческую деятельность, которую ныне мы отождествляем с культурой. Воспитание — также природный процесс; констатация этого факта не принижает его, а показывает, сколь широким семантическим спектром обладало в античности слово “природа”. Как только культура открыто выявляла себя как “вторая реальность” — будь то “первая софистика” или литературные излишества типа Меценатовых, — античность обращалась к критике “искусственного”.