Объяснение:
Колониализм не пользуется доброй репутацией. Более того, в самих странах Востока, равно как и во многом поддерживавшей их в этом марксистской историографии, до сравнительно недавнего времени было принято едва ли неоднозначно считать, что колониализм – это зло. Еще недавно всерьез разрабатывались концепции, исходившие из того, что, если бы не колониальное вмешательство держав, принесшее столько несчастий народам Востока, они бы достигли на сегодня много большего. Сейчас от столь прямолинейных позиций специалисты в основном отходят. Но предубеждение к капиталистической колонизации остается. И, надо сказать, далеко не безосновательное.
Прежде всего колониализм, особенно ранний, был отмечен не только жестокостями, начиная с работорговли, но и беззастенчивой ставкой на разграбление природных богатств Востока и эксплуатацию дешевого труда его населения. И далеко не случайно именно там, где это проявлялось дольше всего и к тому же в весьма неблаговидной форме, уже на рубеже нашего века сложилось нечто вроде комплекса вины колонизаторов (воззвание Девентера «Долг чести» в голландской Индии). Черным пятном на совести европейцев навсегда останется африканская работорговля. Да и рассуждения англичан на тему о том, сколь тяжело «бремя белого человека», взятое ими на себя в Индии, – тоже в конечном счете лишь попытка сделать хорошую мину при плохой игре: каждому из английских колонизаторов было хорошо известно, что никто никогда не просил их брать на себя столь тяжелое для них «бремя». Словом, колониализм приукрашивать не приходится.
Другое дело – проблема исторической роли колониализма. Об этом стоит сказать особо. Дело в том, что современные арабы или индийцы, не говоря уже об африканцах, имеют немалый счет именно к колониализму, с ненавистью говорят о его наследии, гневно обличают проявление неоколониалистских тенденций и в то же время, как правило, весьма спокойно относятся к зверствам Чингис-хана или Тамерлана, к бесчеловечности африканских вождей, продававших за ружья и спирт в рабство своих пленников и даже соплеменников. Почему так? Дело объясняется достаточно просто. На войне как на войне: одни завоевывают, другие от этого терпят урон. Все понятно и само собой разумеется, как понятно и то, что правители распоряжаются жизнью своих подданных. Иное дело – чужие, европейцы, появляющиеся на Востоке со своими непонятными для его жителей нормами, иными принципами и целями. Это не просто враг, а бедствие, грозящее разрушить все, чем люди живы, на чем стоят. И неудивительно, что традиционная структура Востока всегда сопротивлялась колониализму, мобилизуя для этого все свои силы. Отсюда и неиссякаемая ненависть к нему, не просто дожившая до наших дней, но и время от времени набирающая силу и проявляющаяся в мощных взрывах наподобие иранского.
Академический анализ не может пройти мимо подобного явления. Но исследователь не должен идти на поводу у него и, руководствуясь какой-либо политической, идеологической или публицистической злободневностью, искажать истину. Истина же состоит в том, что колониализм отнюдь не может быть однозначно охарактеризован лишь как зло. И дело не только в том, чтобы сбалансировать саму формулу: колониальный капитал жестокими методами эксплуатировал Восток, грабил его ресурсы, но, взламывая традиционную структуру тем самым развитию колоний. Речь не только о взвешенности оценки, хотя это само по себе уже достаточно важно, ибо позволяет избежать односторонности и прямолинейности и восстановить реальное положение дел, что важно для любого непредвзятого исследования. Перед нами всемирно-исторического значения феномен, который нуждается в объективном анализе прежде всего потому, что без этого многое останется непонятным и необъясненным и по-прежнему будет оцениваться и решаться сквозь призму идейно-политических лозунгов, обычно отнюдь не содействующих постижению истины.
Оставляя в стороне значение колониализма для самой Европы, для развития в ней капитализма (имеется в виду первоначальное накопление; стоит, однако, оговориться, что роль ресурсов колониального Востока в этом в отечественной марксистской историографии обычно преувеличивалась), обратим преимущественное внимание на то, что колониализм и затем колониальный капитал во всех его модификациях сыграли решающую роль внешнего фактора, мощного импульса извне, не просто пробудившего традиционную структуру Востока, но и придавшего ей новый ритм поступательного развития. Без такого импульса традиционная структура по-прежнему развивалась бы в привычном ей русле при скромной роли контролируемого рынка и ограниченной в правах и возможностях частной собственности. И это касается абсолютно всего Востока, включая и Японию. Вот почему важность внешнего импульса можно сопоставить по значимости с ролью оплодотворения живого. организма: это было условие sine qua поп для последующего развития, для рождения нового качества.
1) Поиски сырья и богатств.
2) Владимир Атласов (исследователь природы Камчатки).
Еналей Бахтеяров (исследователь восточной Сибири).
Пётр Бекетов (исследователь Сибири, основатель некоторых сибирских городов — Нерчинска, Олёкминска, Читы, Якутска).
Иван Галкин (открыл волоковый путь с Енисея через Илим на верховья Лены, перенёс Бекетовский острожек на новое место, внеся лепту в становление будущего города Якутска, основал Баргузинский остров).
Семён Дежнёв (исследователь Северной, Восточной Сибири и Северной Америки).
Василий Колесников (первооткрыватель Байкала).
Иван Москвитин (первым из европейцев достиг Охотского моря, открыл его побережье и Сахалинский залив).
Максим Перфильев (исследовал земли Восточной Сибири и Прибайкалья).
Иван Похабов (основатель поселка Култук).
Яков Похабов (основатель Иркутска).
Василий Поярков (впервые проник в бассейн реки Амур, открыл реки Зея, Амурско-Зейскую равнину, среднее и нижнее течение реки Амур до устья).
Иван Ребров (первооткрыватель земель северной Якутии (от устья Лены до Индигирки)).
Ерофей Хабаров (исследовал бассейн реки Лены, открыл соляные источники и пахотные земли).
Александр Абакумович (первооткрыватель Западной Сибири и Полярного Урала).
3) Общее соотношение сил было не в пользу царских воевод и казаков.
4) Нерчинский договор стал первым документом, регламентирующим отношения Китая и России. Кроме того, впервые в истории российско-китайских отношений были схематично определены государственные границы. Россия потеряла крепость Албазин и большую часть Приамурья, однако в силу слабого знания местности обеими сторонами соглашения, достигнутые в 1689 г., в будущем были неоднократно пересмотрены, благодаря чему были подписаны Айгунский (1858 г.) и Пекинский (1860 г.) мирные договоры, которые более точно определили границу между двумя странами. Нерчинский мирный договор стал первым этапом в длительном и сложном процессе демаркации российско-китайской границы, который затянулся более чем на 300 лет и окончательно завершился лишь начале 2000-х годов. В октябре 2004 г. президент России Владимир Путин и председатель КНР Ху Цзиньтао подписали соглашение о российско-китайской государственной границе, благодаря которому окончательная демаркация границы между РФ и КНР состоялась в 2005 г.
