Объяснение:
Колониализм не пользуется доброй репутацией. Более того, в самих странах Востока, равно как и во многом поддерживавшей их в этом марксистской историографии, до сравнительно недавнего времени было принято едва ли неоднозначно считать, что колониализм – это зло. Еще недавно всерьез разрабатывались концепции, исходившие из того, что, если бы не колониальное вмешательство держав, принесшее столько несчастий народам Востока, они бы достигли на сегодня много большего. Сейчас от столь прямолинейных позиций специалисты в основном отходят. Но предубеждение к капиталистической колонизации остается. И, надо сказать, далеко не безосновательное.
Прежде всего колониализм, особенно ранний, был отмечен не только жестокостями, начиная с работорговли, но и беззастенчивой ставкой на разграбление природных богатств Востока и эксплуатацию дешевого труда его населения. И далеко не случайно именно там, где это проявлялось дольше всего и к тому же в весьма неблаговидной форме, уже на рубеже нашего века сложилось нечто вроде комплекса вины колонизаторов (воззвание Девентера «Долг чести» в голландской Индии). Черным пятном на совести европейцев навсегда останется африканская работорговля. Да и рассуждения англичан на тему о том, сколь тяжело «бремя белого человека», взятое ими на себя в Индии, – тоже в конечном счете лишь попытка сделать хорошую мину при плохой игре: каждому из английских колонизаторов было хорошо известно, что никто никогда не просил их брать на себя столь тяжелое для них «бремя». Словом, колониализм приукрашивать не приходится.
Другое дело – проблема исторической роли колониализма. Об этом стоит сказать особо. Дело в том, что современные арабы или индийцы, не говоря уже об африканцах, имеют немалый счет именно к колониализму, с ненавистью говорят о его наследии, гневно обличают проявление неоколониалистских тенденций и в то же время, как правило, весьма спокойно относятся к зверствам Чингис-хана или Тамерлана, к бесчеловечности африканских вождей, продававших за ружья и спирт в рабство своих пленников и даже соплеменников. Почему так? Дело объясняется достаточно просто. На войне как на войне: одни завоевывают, другие от этого терпят урон. Все понятно и само собой разумеется, как понятно и то, что правители распоряжаются жизнью своих подданных. Иное дело – чужие, европейцы, появляющиеся на Востоке со своими непонятными для его жителей нормами, иными принципами и целями. Это не просто враг, а бедствие, грозящее разрушить все, чем люди живы, на чем стоят. И неудивительно, что традиционная структура Востока всегда сопротивлялась колониализму, мобилизуя для этого все свои силы. Отсюда и неиссякаемая ненависть к нему, не просто дожившая до наших дней, но и время от времени набирающая силу и проявляющаяся в мощных взрывах наподобие иранского.
Академический анализ не может пройти мимо подобного явления. Но исследователь не должен идти на поводу у него и, руководствуясь какой-либо политической, идеологической или публицистической злободневностью, искажать истину. Истина же состоит в том, что колониализм отнюдь не может быть однозначно охарактеризован лишь как зло. И дело не только в том, чтобы сбалансировать саму формулу: колониальный капитал жестокими методами эксплуатировал Восток, грабил его ресурсы, но, взламывая традиционную структуру тем самым развитию колоний. Речь не только о взвешенности оценки, хотя это само по себе уже достаточно важно, ибо позволяет избежать односторонности и прямолинейности и восстановить реальное положение дел, что важно для любого непредвзятого исследования. Перед нами всемирно-исторического значения феномен, который нуждается в объективном анализе прежде всего потому, что без этого многое останется непонятным и необъясненным и по-прежнему будет оцениваться и решаться сквозь призму идейно-политических лозунгов, обычно отнюдь не содействующих постижению истины.
Оставляя в стороне значение колониализма для самой Европы, для развития в ней капитализма (имеется в виду первоначальное накопление; стоит, однако, оговориться, что роль ресурсов колониального Востока в этом в отечественной марксистской историографии обычно преувеличивалась), обратим преимущественное внимание на то, что колониализм и затем колониальный капитал во всех его модификациях сыграли решающую роль внешнего фактора, мощного импульса извне, не просто пробудившего традиционную структуру Востока, но и придавшего ей новый ритм поступательного развития. Без такого импульса традиционная структура по-прежнему развивалась бы в привычном ей русле при скромной роли контролируемого рынка и ограниченной в правах и возможностях частной собственности. И это касается абсолютно всего Востока, включая и Японию. Вот почему важность внешнего импульса можно сопоставить по значимости с ролью оплодотворения живого. организма: это было условие sine qua поп для последующего развития, для рождения нового качества.
ответ:Расселение сарматских племен
В VIII в. до н. э.- V в. н.э. на громадной территории поволжско-уральских степей жили племена, родственные в культурном и этническом отношениях, получившие в истории название – сарматы. Сарматы, объединившиеся в крупные племенные союзы, занимали районы и Западного Казахстана.
Термин «сарматы» употребляется в античных источниках с III в. до н. э. В начальный период истории, с VIII в. до н.э., их называли савроматами.
О савроматах оставили письменные свидетельства древнегреческие и древнеримские историки Диодор, Плиний Старший, Полибий.
Во II веке до н.э. сарматы, постепенно захватывая земли в междуречье Волги и Жайыка (Урала), дошли до земель Северного Причерноморья.
По словам Диодора, сарматы опустошили значительную часть Скифии, истребляя местных жителей и обратив большую часть страны в пустыню.
Одно из сарматских племен, роксоланы, уже в I в. до н. э. достигло границ Мидии. Вслед за ними шли племена аланов, населявших территории севернее Аральского моря.
На Арало-Каспии, а также южнее жили племена дахов (дай, даги). На берегах Каспия жили племена каспиев. В те древние времена Каспийское море носило название «Гирканское море», поэтому каспиев иногда называют гиркани.
Сарматы принимали активное участие в политической жизни на занятых ими землях. В конце II в. до н. э. роксоланы были на стороне скифов в их войне с Диофантом, полководцем понтийского царя Митридата.
В I в. до н. э. сарматы в союзе Митридатом ведут войну с Римом. В 49 г. до н. э. римляне с сарматским племенем аорсов побеждают другое сарматское племя – сираков, союзников боспорского царя. Аланы доходят до северного Причерноморья, позднее, вместе с хунну, они достигают Испании.
Сарматские племена связывали культуры Центральной Азии и Причерноморья. Они установили связь с соседним Боспорским царством и совершали походы в страны Передней Азии, на Кавказ и в Парфию.
По предварительным подсчетам ученых, общая численность савроматов-сарматов на Южном Урале, в Поволжье и Западном Казахстане в III-II вв. до н.э. составляла 20 тысяч человек, во II- I вв. до н.э. 10 тысяч человек, а в I в. до н.э.-I в. н.э. всего 5-7 тысяч человек.
Резкое уменьшение численности савроматов-сарматов ученые объясняют усилением засушливости климата и повышенной суровостью условий жизни. Из-за этого уменьшилось количество скота, увеличилась смертность. Все это вынудило сарматов присоединиться к другим племенным объединениям (в частности, к гуннам).
Объяснение:Не моё
Гильдеберт (1057—1133),
Аквинский)(логика), Дунс Скот(алгебра)., Бонавентура, Ансе́льм
А́хмад ибн Рушд (в европейском произношении Аверроэс), Иоанн Скот
Скот Эриугена, Поппо (X век), Герберт (впоследствии Папа Сильвестр II, †
Эриугена, Иоанн Салисбюрийский, Бернард Клервосский, Петр Ломбард, ИоаннАльберт Великий (логика), Фома Аквинат (Тома
Кентербери́йский(логика), Александр Галес, Абу́ль Вали́д Муха́ммад ибн