Я вельмі люблю бываць у вёсцы Рудкаўка, дзе жыве мая прабабуля Алена. Гэтая невялічкая вёсачка прытулілася ля самага лесу, у якім я люблю бавіць ранак. З незразумелым душэўным хваляваннем я ўваходжу ў яшчэ сонны лес, міжволі запавольваючы крокі.
Усё гарыць, усё ззяе: тут царства расы! Лясная зямля яшчэ вільготная, амаль не чуваць яе пад нагамі, ззаду застаецца цёмны выразны след. Мокрыя травінкі ў пацерках рознакаляровых кропелек. Цішыня. Калі-нікалі парушаюць яе сонныя галасы птушак. На фоне елак кідаюцца ў вочы пачырванелыя асінкі. Павучкі-вандроўнікі яшчэ не пачыналі сваё штодзённае падарожжа: чакаюць, пакуль абсохне раса на іх парашуціках, белых ніцях-павуцінках. На блакітным небе ні воблачка
На палянцы красуюць бярозкі-сяброўкі. Яны ўжо ўплялі ў свае пасмы-косы асеннія залацістыя стужкі. Колькі ж песень ведаюць яны — дажджлівых і ветравых, вечаровых і світанкавых.. .
Нават калі ў лесе яшчэ пануе прыцемак, паляна ўжо заліта святлом. Я люблю бываць тут, дзе мне добра думаецца, адпачываецца. Я назіраю за буслом, што праляцеў зусім нізка над дрэвамі ў бок вёскі. Мусіць, паляцеў на бабулін хлеў, дзе ў яго гняздо. А мо шукае другіх буслоў, каб разам выправіцца ў далёкую дарогу — на поўдзень. Што ж, шчаслівай табе дарогі, дружа! Я буду чакаць цябе вясной, буду чакаць тваю вясновую песню, якую ты так цудоўна клякочаш на страсе бабулінага хлява.
Сонца паднялося вышэй, заглянула пад кожны кусцік, пад кожную галінку. Я ведаю, што цішыня і раса ў лесе ўжо доўга панаваць не будуць — казка скончыцца і пачнецца сухі, цёплы асенні дзень.
Па знаёмай сцяжынцы накіроўваюся да рэчкі Няслухі, што бяжыць за вёскай. Мусіць, назвалі яе так за бурлівы, неспакойны характар. А я люблю Няслуху за гэтую гарэзлівасць, непаўторнасць. Прыгожа на рэчцы ў любую пару года. Зімой вецер-свавольнік замятае снегам берагі, утвараючы казачныя сумёты-палацы. Летам у люстэрка вады ўглядаюцца высокія прыгожыя вольхі і кучаравыя лозы, што растуць на беразе. А як прыемна пасядзець з вудачкай ля рэчкі летнім ранкам, сустрэць усход сонца, паслухаць прывітальную песню жаўрука!. .
В 50-х годах XIV века началось наступление Литовского государства на Приднепровье. Золотая Орда вступила в полосу феодальных междоусобиц и фактически распалась на несколько улусов. В 1355-1356 годах литовский князь Ольгерд завоевал Чернигово-Сиверщину, а в 1362 году захватил Киев и всю Киевскую землю. Летом 1362 года войско Оль-герда разгромило отряды нескольких татарских ханов. К Литве окончательно отошли Киевщина и Подолье. Местные князья сохранили свои владения. Это произошло потому, что большинство украинских земель добровольно входили под власть Литвы. Из двух зол они выбрали то, которое меньше. Большим злом было господство татар. Литовское правительство придерживалось правила «мы старину не рушим, а нового не вводим» . Тем землям, которые добровольно входили в Литовское государство, литовский князь выдавал так называемые областные привилеи. Эти при-вилеи были «рядом» , договором между великим князем литовским и местной знатью, по которому украинские князья и бояре обязывались служить великому князю, князь — охранять их землю от татар. Земли — Чернигово-Сиверская, Киевская, Подолье получили автономию. Государственный строй, общественный строй, правовая система остались такими, какими они были до вхождения в состав Литвы. 60 С присоединением земель к Литве (а именно: Юго-Западной и Западной Руси) Литовское княжество стало великим Литовско-Русским государством. 9/10 его населения составляли украинцы и белорусы. Не изменилась система княжеского управления, только место Мономах овичей заняли Гедиминовичи. Русские бояре охотно шли в литовское войско, вступали на службу к новому правительству. Государственным языком здесь был древнерусский (близкий к украинскому и белорусскому) . Русская Правда стала основным источником права, литовская знать крестилась русскими именами, принимала православную веру. Русские земли, с их высоким уровнем культуры, правом оказали огромное влияние на политическую и общественную жизнь Литовского государства. Так создавалось могущественное Литовско-Русское государство, основной ячейкой которого стала русская государственность. Князь Ольгерд был убежден, что «вся Русь должна принадлежать Литве» , и во второй половине XIV века он начал ее «собирание» , значительно раньше Московского княжества, которое стало на путь такой политики только в XV веке.
За тысячелетие Средневековья (с V по XV в.), включая поворотный период его истории между XI и XIV в., Франция превратилась в великое государство, каким она является сегодня. После потрясений, вызванных нашествием варваров, неудавшихся попыток Карла Великого установить империю, и до наступления глубокого кризиса поздней осени Средневековья эти три века были для Франции периодом мира и спокойствия. Хотя следует отметить, что крестьяне находились под жесточайшей властью своих сеньоров, а вассалы, подчиняясь более могущественному сюзерену, несли по отношению к нему определенные повинности и, прежде всего, военную службу. В военных столкновениях со своими соседями – Фландрией и Англией – Франция расширила свои границы, которые почти достигли рубежей, существовавших накануне Столетней войны. Получив толчок к длительному и стабильному развитию, французская деревня смогла производить больше сельскохозяйственной продукции, обеспечивая пропитанием городское население и тем самым выходу городов из полудремотного состояния, в котором они находились до этого. Но катастрофические последствия Великой эпидемии чумы (Черной смерти) и Столетней войны остановили экономический рост, погрузив во мрак эпоху процветания.
Усё гарыць, усё ззяе: тут царства расы! Лясная зямля яшчэ вільготная, амаль не чуваць яе пад нагамі, ззаду застаецца цёмны выразны след. Мокрыя травінкі ў пацерках рознакаляровых кропелек. Цішыня. Калі-нікалі парушаюць яе сонныя галасы птушак. На фоне елак кідаюцца ў вочы пачырванелыя асінкі. Павучкі-вандроўнікі яшчэ не пачыналі сваё штодзённае падарожжа: чакаюць, пакуль абсохне раса на іх парашуціках, белых ніцях-павуцінках. На блакітным небе ні воблачка
На палянцы красуюць бярозкі-сяброўкі. Яны ўжо ўплялі ў свае пасмы-косы асеннія залацістыя стужкі. Колькі ж песень ведаюць яны — дажджлівых і ветравых, вечаровых і світанкавых.. .
Нават калі ў лесе яшчэ пануе прыцемак, паляна ўжо заліта святлом. Я люблю бываць тут, дзе мне добра думаецца, адпачываецца. Я назіраю за буслом, што праляцеў зусім нізка над дрэвамі ў бок вёскі. Мусіць, паляцеў на бабулін хлеў, дзе ў яго гняздо. А мо шукае другіх буслоў, каб разам выправіцца ў далёкую дарогу — на поўдзень. Што ж, шчаслівай табе дарогі, дружа! Я буду чакаць цябе вясной, буду чакаць тваю вясновую песню, якую ты так цудоўна клякочаш на страсе бабулінага хлява.
Сонца паднялося вышэй, заглянула пад кожны кусцік, пад кожную галінку. Я ведаю, што цішыня і раса ў лесе ўжо доўга панаваць не будуць — казка скончыцца і пачнецца сухі, цёплы асенні дзень.
Па знаёмай сцяжынцы накіроўваюся да рэчкі Няслухі, што бяжыць за вёскай. Мусіць, назвалі яе так за бурлівы, неспакойны характар. А я люблю Няслуху за гэтую гарэзлівасць, непаўторнасць. Прыгожа на рэчцы ў любую пару года. Зімой вецер-свавольнік замятае снегам берагі, утвараючы казачныя сумёты-палацы. Летам у люстэрка вады ўглядаюцца высокія прыгожыя вольхі і кучаравыя лозы, што растуць на беразе. А як прыемна пасядзець з вудачкай ля рэчкі летнім ранкам, сустрэць усход сонца, паслухаць прывітальную песню жаўрука!. .