Адыгский народ, в число которых входят современные адыгейцы, кабардинцы ичеркесы, был в XVI - XVIII веках одним из самых крупных этнических общностей на Кавказе и оказывал большое и всестороннее влияние на окружающие народы. На современном этапе эти этносы начали называть одним единым словом черкесыАвтор фундаментальной двухтомной «Истории Кубанского казачьего войска» Ф. А. Щербина, хорошо знакомый с историей адыгов, писал: «Основной тон жизни закубанских народов давали черкесы, как преобладавшая по численности народность. Их обычаи и нравы были господствующими, их военный быт, и постоянная жажда борьбы и военных приключений отражались и на других национальностях». Современный же западный исследователь Пол Хенце считает, что «после грузин и армян черкесы подошли ближе всего, по сравнению с другими кавказскими народами, к формированию предпосылок национального единства». Для правильного понимания различных аспектов исторического процесса, связанного с адыгами, необходимо представить их географическую локализацию в XVI-XVIII веках. Существующие специальные исследования, основанные на широком и разноплановом круге русских, западноевропейских и восточных источников, позволяют считать, что в исследуемый период состав различных адыгских этнических групп и занимаемая ими территория сохранялись в основном так, как их знают и источники начала XIX века. Начиная от северо-западной оконечности гор Большого Кавказа адыги заселяли обширную территорию по обе стороны Главного хребта примерно на 275 км (считая по Водораздельному хребту с северо-запада на юго-восток), после чего их земли переходили уже исключительно на северные склоны Кавказского хребта, в бассейн Кубани, а потом Терека, простираясь на юго-восток еще примерно на 350 км. Один из лучших знатоков адыгской истории Хан-Гирей в работе «Записки о Черкесии» писал: «Черкеские земли простираются в длину с лишком на 600 верст, начиная от устья Кубани вверх по этой реке, а потом по Куме, Малке и Тереку до границ Малой Кабарды, которые простирались прежде до самого слияния Сунжи с рекой Тереком». Реки Кубань и Терек играли и играют главную роль в физико-географическом районировании Северо-Западного и Центрального Кавказа. С их склонов стекают огромное количество больших и малых рек, по которым легко ориентироваться при показе традиционных мест расселения адыгов. Таким образом, территория, занятая адыгами, тянулась от границ Абхазии до низовьев реки Терек. Общая площадь, оставшаяся в распоряжении адыгов в первой половине XIX века, составляла 180 тыс. кв. км. С запада она ограничивалась Черноморским побережьем и еще в конце XVI века включала восточное побережье Азовского моря к юго-западу от устья Дона. Как северную границу исторические документы чаще указывают Кубань, хотя в разные периоды истории земли по правому берегу этой реки занимали отдельные этнические группы адыгов. На востоке крайние адыгские владения располагались южнее слияния реки Сунжи с Тереком по направлению к Каспию. На юге адыгские земли вплотную примыкали к Большому Кавказскому хребту. Анализ существующей специальной литературы позволяет сделать вывод, что общая этническая территории адыгов и ее внешние границы оставались в целом неизменными с конца XV до конца XVIII века. Адыгская этнополитическая общность четко делилась на две группы: западную и восточную. Граница между Западной (Закубанской) и Восточной (Кабарда) Черкеси-ей проходила от Эльбруса на север по Пятигорью до верховьев Кумы. Источники ХУ1-ХУШ веков позволяют выделить 18 субэтнических групп адыгов, из которых наиболее значительными были: «вольные черкесы» -шапсуги, натухайцы и абадзехи; «аристократические черкесы» - жанеевцы, шефаки (шегаки), бжедуги, темирго-евцы, хатукаевцы, егерукаевцы, адамиевцы, мамхеговцы, махоши, бесленеевцы и кабардинцы. Кабардинцы, жившие в районе Пятигорья, междуречье Терека и Малки, а также по рекам Ваксан, Чегем, Черек, Урух, на правобережье Терека до реки Сунжи, составляли к XVI веку устойчивую этническую группу. Жанеевцы составляли две территориально независимые группы: Малая Жана была расположена к северо-западу от современного Туапсе, а Большая Жана, по сведениям Э. Чеяябш, занимала территорию «от Крыма до реки Абин». Шегаки («шефакийские черкесы») жили вблизи Анапы, у подножья Бешкуйских гор. На прибрежной полосе Черкесии проживали адамиевцы. Хатукаевцы располагались к востоку от Большой Жаны в земле «Хун-дуг» по рекам Абин, Иль и Абурган, Темиргоевцы занимали бассейн рек Пши и Шхагуаше (Белая). Ближайшую к Кабарде территорию документы обозначали как «Бесленей», и это княжество находилось в междуречье Лабы в верхнем течении Кубани.
Первые допросы проводил генерал-адъютант Василий Левашев, доверенное лицо Николая. В середине разговора из-за портьеры появлялся царь и начинал то увещевать бунтовщиков, то угрожать им. Одним из первых в Зимний дворец привезли арестованного в доме австрийского посла князя Сергея Трубецкого, несостоявшегося "диктатора" восстания. От него и Кондратия Рылеева новоиспеченный император получил первые сведения о заговоре.
Следственный комитет образовали уже через три дня, 17 декабря. Возглавили его генерал Александр Чернышов и генерал-адъютант граф Александр Бенкендорф, между ними разделили дела по Северному и Южному обществам. Чернышова декабристы запомнили грубым,жестким, агрессивным – он кричал, угрожал, запугивал – "по виду и ухваткам гнусный инквизитор". Бенкендорф же, напротив, показался, "благороднее всех", и в нем они видели "сердечное сострадание к узникам". В комисию был также включен брат царя, великий князь Михаил Павлович, которого впоследствии декабристы вспоминали как juge et partie – "судьей в собственном своем деле". Никаких органов по тайному политическому сыску в Российской империи тогда не существовало, и поэтому работа комитета была организована по принципу военно-судных комиссий. Одной из главных задач Комитета стало, как писал в письме брату Константину император, "отделить лиц, действовавших сознательно и предумышленно, от тех, кто действовал как бы в припадке безумия".
Одной из самых драматических черт следствия и суда было то, что судьи и бунтовщики были зачастую давними знакомыми, сослуживцами, родственниками. Возможно, именно поэтому декабристы вели себя на следственных мероприятиях так, как для революционеров последующих эпох вести себя считалось бы недостойным. Декабристы открыто называли друг друга по имени, признавались во всех замыслах, писали покаянные письма царю и многочисленные о помиловании ему же. Самым разрушительным в этом плане было поведение Павла Пестеля, главы Южного общества. Восстание в Черниговском полку проходило с 29 декабря 1826 года по 3 января 1825, аресты членов общества начались позже, и у них было время уничтожить компрометирующие бумаги. Вероятно, многим членам Южного общества удалось бы уйти от наказания, если бы не заговорил Пестель.
Сначала Николай был убежден, что следствие удастся закончить уже к концу января, однако открывались все новые и новые факты, и процесс затянулся до июня. К следствию были привлечены 579 человек. Всего было проведено 1813 допросов, на которых было задано 5959 вопросов.
Вызовы на допросы происходили весьма живописно. Заключенного выводили на заре или около полуночи из каземата (почти все декабристы были помещены в Алексеевский равелин Петропавловской крепости), завязывали глаза, вели по коридорам, везли в санях и только перед лицом комиссии разрешали снять завязку. Самым действенным дознания оказалась только угроза очной ставки – ее уже было достаточно, чтобы декабристы меняли показания. Мятежники, воспитанные на идеалах дворянского благородства, испытывали ужас при мысли о том, что нужно будет выкручиваться, быть уличенным во вранье, сличать показания, столкнуться с теми, кого они сами подвели. Это противоречие между идеалами и действительным поведением декабристов отразилось в их мемуарах: они охотно пишут о мечтах по преобразованию России и весьма скупо о суде.
Следователи искали "иностранное закулисье" В первую очередь следствие интересовал масштаб заговора – большая часть вопросов касались участников тайных обществ, их структуры и разветвленности. Первоначально не верилось, что заговор был составлен "безызвестными прапорщиками", как назвали их Николай I, поэтому следователи пытались найти связи с "иностранным закулисьем" и высокопоставленными чиновниками. Николай был поражен, что в списке арестованных были сплошь неизвестные лица, и был долгое время убежден, что "заправилы остались сокрыты до времени". "Заложником" процесса стал Михаил Сперанский, которого подозревали в покровительстве декабристам – его, как бы для проверки на верность, назначили главой суда, и не исключено, что это стало одной из причин жесткости приговора. Важным вопросом следствия были вероятные планы цареубийства – согласно законодательству того времени оно расценивалось как тяжелейшее преступление. Проект Конституции Александра Муравьева и "Русская правда" Пестеля вызвали у следствия намного меньше вопросов. Однако известно, что доклад об основных идеях декабристов был составлен для императора.
