«Земля» был обычным термином для обозначения государства на протяжении всего киевского периода. Понятие правительства выражалось термином «волость», по‑церковнославянски – «власть»; именно в этой форме это слово с соответствующим дополнительным значением употребляется в современном русском языке. Термин «княжение» обозначает правительство в его исполнительном аспекте; он более или менее соотносится с понятием «высшей исполнительной власти». Нужно отметить, что все три термина – «земля», «волость» и «княжение» – использовались не только в абстрактном значении, но и обозначали данное государство и его правительство. В этом конкретном смысле все три термина почти синонимичны.К этому перечню основных древнерусских политических терминов можно добавить также «господин». Этот термин употребляли в различных значениях – для обозначения владельца земли, или владельца рабов, или хозяина поместья, а также монарха, носителя верховной власти.Таким образом, по существу каждая древнерусская земля была городом‑государством в классическом смысле этого термина. Примечательно, что в скандинавских источниках Русь называется Gardariki («Царство Городов»). Поскольку старославянское слово «град» (по‑русски «город») обозначало как город, так и крепость, скандинавское название Руси часто толкуется как «Царство Замков». С этой интерпретацией едва ли можно согласиться. Не «замки» на Руси должны были произвести впечатление на скандинавских гостей, а ее города. Несомненно, норманны видели больше замков в Западной Европе, чем на Руси, которые производили большее впечатление, поскольку были построены из камня. Но нигде в Центральной и Западной Европе того периода они не могли увидеть так много городов, как на Руси, и, особенно, нигде на Западе они не могли найти городов, столь влиятельных в политическом отношении.С приходом Рюрика в Новгород, а позднее – Олега в Киев, княжеское господство было наложено на подобную систему городов‑государств. Это внесло элемент индивидуальной власти в правление, но не только. Сила каждого князя заключалась в его личной армии – дружине. С дружины он мог защищать город от любых нападений извне. В то же время, однако, он мог использовать дружину для навязывания своего господства какому‑либо городу.Княжеский двор при поддержке личной армии князя постепенно становился ядром нового управления. Оно представляло собой насаждение представления о наследственном управлении государством и в какой‑то мере имело результатом некоторую степень слияния общественного «земельного» права с частным «княжеским» правом. Однако будет ошибкой полагать, что власть князя распространялась исключительно на земельные владения. У нее были также и государственные аспекты, особенно после обращения Руси в христианство и благословения княжеской власти Церковью. Но представление о том, что князь является главой государства, а не только господином своих домашних, не было вовсе чуждым для русских даже до обращения. Представление о полновластии князя, должно быть, отчасти явилось следствием хазарского влияния, и примечательно, что хазарский титул верховного правителя – каган – был присвоен русским правителем Тмутаракани, а позднее использовался теми киевскими и черниговскими князьями, которые контролировали или пытались контролировать этот город.
При Петре власть, нуждавшаяся в рекрутах и работных людях, не могла больше мириться с бегством. В 1707 г. Петр отправил на Дон воинский отряд князя Ю. В. Долгорукого, который должен был вывезти беглых в Россию. Это нарушение традиций возмутило и голутвенных, и домовитых казаков. Долгорукий сжигал станицы, сек беглых (уже считавшихся казаками) . Казачество не могло этого стерпеть. В ночь на 9 октября 1707 г. отряд Долгорукого был окружен и истреблен казаками под предводительством атамана Кондратия Булавина. После этого Булавин, скрываясь от преследований домовитых казаков, стремившихся оправдаться перед царем, скрылся в Запорожье. В феврале 1708 г. он вновь явился на Дон и, при поддержке голутвенных овладел столицей войска Донского - Черкасском. Домовитые казаки присоединились к восстанию. Булавин стал войсковым атаманом вместо казненного Лукьяна Максимова. В "прелестных письмах" он призывал бить бояр, воевод и приказных.
Отсутствие у общества возможности влиять на власть — ограниченность возможностей Государственной думы и неподконтрольность правительства (и в то же время ограниченность полномочий правительства) .
Император уже не мог единолично решать все вопросы, но мог кардинально помешать вести последовательную политику, при этом не неся никакой ответственности.
В этих условиях политика не могла выражать интересы не то что большинства, но и сколько-нибудь значительной части населения, что и вызывало стихийное недовольство, а ограничения на публичное выражение протеста привели к радикализации даже парламентской оппозиции.
Февральская революция явилась следствием неудач русского правительства в ходе Первой мировой войны. Но не война явилась причиной всех противоречий, которые были тогда в России, война их обнажила и ускорила падение царизма. Война форсировала кризис самодержавного строя.
За 2,5 года войны в России сменилось 4 председателя Совета министров (И. Л. Горемыкин, Б. В. Штюрмер, А. Ф. Трепов, Н. Д. Голицын) , 6 министров внутренних дел (Н. А. Маклаков, Н. Б. Щербатов, А. Н. Хвостов, Б. В. Штюрмер, А. А. Хвостов, А. Д. Протопопов) , по 4 министра – военных (В. А. Сухомлинов, А. А. Поливанов, Д. С. Шуваев, М. А. Беляев) , юстиции и земледелия, 3 – иностранных дел. Из министров переживших в этот период «министерскую чехарду» можно отметить лишь двоих: морского – адмирала И. К. Григоровича (1911 - 1917) и финансов – П. Л. Барка (1914 - 1917).
Война поразила систему хозяйственных связей — прежде всего, между городом и деревней. В стране обострилось положение с продовольствием, решение о введении «продразверстки» не исправило положение. Высшая государственная власть оказалась также дискредитирована цепью скандалов вокруг Г. Е. Распутина и его окружения, которых называли тогда «тёмными силами» . К 1916 г. возмущение распутинщиной достигло уже российских вооруженных сил — как офицерства, так и нижних чинов. Роковые ошибки царя в сочетании с потерей доверия к царской власти привели её к политической изоляции, а наличие активной оппозиции создали благоприятную почву для политической революции. [1]
Николай II достиг предела отчуждения не только от российского общества в целом, но и от церкви и ее высшего руководства. Накануне Февральской революции даже всегда послушный Синод отказал в выпуске обращения к народу в поддержку царя и династии [2][3].
Накануне Февральской революции в России на фоне острого продовольственного кризиса углубился политический кризис. Впервые Государственная Дума (широкий политический спектр депутатов, с сентября 1915 года объединившийся в рамках "Прогрессивного блока") выступила с требованиями отставки царского правительства, это требование было поддержано Государственным Советом.
Политический кризис нарастал. «Глупость или измена? » — таким вопросом П. Н. Милюков характеризовал явление распутинщины 1 ноября 1916 года в своей знаменитой речи на заседании Государственной Думы [4].
Требование Госдумы отставки царского правительства и создания «ответственного правительства» — ответственного перед Думой, привело к отставке 10 ноября 1916 года председателя Совета министров Б. В. Штюрмера и назначение на этот пост последовательного монархиста, министра путей сообщения А. Ф. Трепова. Госдума, пытаясь разрядить недовольство в стране, продолжала настаивать на создании «ответственного правительства» и Государственный Совет присоединяется к ее требованиям . Николай II 16 декабря отправляет Государственную Думу и Государственный Совет на Рождественские каникулы до 3 января 1917 года.
