В изучении экономики России начала XVIII в. нам придется останавливаться как на основных и ведущих проблемах не на сельском хозяйстве, а на проблемах промышленного развития. Именно эти вопросы, а не вопросы сельского хозяйства останавливали внимание как самого Петра I, так и его современников, писавших об его эпохе, и всех новейших авторов вплоть, до настоящего времени. Общая характеристика мануфактурного периода.Начало XVIII в. и петровские реформы в экономической истории России являются важнейшим моментом в развитии промышленности. Именно с этого времени начинается мануфактурный период в истории русской промышленности, который в условиях крепостного хозяйства затянулся до половины XIX в когда эта крепостная мануфактура полностью превратилась в капиталистическую мануфактуру, а затемв капиталистическую фабрику. Предысторией этого мануфактурного периода в промышленном развитии России является, с одной стороны, развитие крепостной вотчинной промышленности в Русском государстве ХVII в а с другой - ремесленной и кустарной мелкой промышленности. Хотя начало XVIII в. мы можем считать первой гранью мануфактурного периода в промышленном развитии России, это не должно быть понимаемо в том смысле, что русская мануфактура и развившаяся крупная промышленностьвозникли только в начале XVIII в были созданы только Петром и притом искусственно им насаждены, без всякой предшествующей экономической подготовки как это впервые стал утверждать один из историков русской промышленности Корсак, а за ним и многие писатели народнического направления . Наоборот, из предыдущего изложения мы видели, что уже вРусском государстве второй половины XVII в. наряду с господством мелкой городской ремесленной промышленности зарождаются формы крупной по тому времени промышленности. Первые ее зачатки зарождаются в крупных вотчинных хозяйствах в виде различных работающих на широкий рынок промышленных производств предприятия Морозова и др. или появляются в форме иностранных предприятий, создаваемых преимущественно для удовлетворения военных и прочих нужд государства.
Принятие христианства князем Владимиром не было свободно от политических расчётов. Византийский император Василий II (976—1025 гг.) , искавший союзника против претендента на престол военачальника Варды Фоки, обратился за к Владимиру Киевскому, соглашаясь выдать за него сестру Анну. Не приняв крещения, Владимир не мог жениться на принцессе, а такой союз высоко поднимал политический статус киевских князей. Союз с Византией был необходим для укрепления растущего авторитета древнерусского государства. Для славян Византия была таким же символом мощи, богатства и державного блеска, как и для других сопредельных государств, только начинавших строить и укреплять свою государственность. Союз с Византией открывал необходимые перспективы как для дальнейшего военного, так и экономического роста. Наиболее распространённая версия обстоятельств Крещения Руси такова. Владимир отправил в Василию II дружину, численностью около 6 тыс. человек, но греки не спешили выполнять обещания. Князь «поторопил» их, взяв город Корсунь (Херсонес) , который не без некоторой иронии был предложен им как вено — выкуп за невесту. Империи оставалось тешить самолюбие лишь тем, что формально она приобретала нового подданного. Киевский князь получал третьестепенный придворный титул, автоматически вводящий тем не менее его в иерархическую систему империи. «Дипломатический» брак русского князя и византийской принцессы мог к тому же надолго обезопасить северные границы Византии, а преобладание на первых порах греческих священнослужителей на Руси предоставляло Царьграду (Константинополю) возможность воздействия на непредсказуемых русов авторитетом Православной Церкви. Среди причин, определивших выбор именно Византии образцом государственного строительства, важную роль сыграло великолепие православного священнодействия. В летописи приводятся впечатления русского посольства о богослужении: в Царьградском храме послы, по их словам, не знали, на небе они или на земле. Неземной красотой храмов, благолепием службы поразила их Византийская Церковь. Незадолго до этого, рассказывает «Повесть временных лет» под 986 г. , князь Владимир беседовал с послами из Волжской Булгарии об исламе, с миссионерами из Рима, с хазарскими проповедниками иудаизма и с «греческим философом» — православным миссионером. Особенно князю понравилась речь философа, и он стал склоняться к православию.
