Поскольку практически вся Иберия была завоевана мусульманами, дальнейшая их экспансия могла продолжаться только через Пиренеи. Недавно назначенный вали Аль-Андалуса Аль-Самх ибн Малик в первый раз перешёл горы в 717 году, вторгшись в Септиманию. В 719 году арабы заняли Нарбонну, которая после этого была сильно укреплена и долгое время служила для мусульман военным оплотом во всех их военных кампаниях против франков.
В 721 году армия аль-Самха двинулась к Тулузе и осадила её. Освобождать её пришлось герцогу Аквитанскому Эду. Герцог не располагал достаточными силами, чтобы встретиться с арабской армией в открытом сражении, однако ему удалось застать арабскую армию врасплох. 9 июня 721 года он разбил противника, причём вали был смертельно ранен, после чего остатки его армии бежали, сняв осаду с города. Остатки арабского войска, осаждавшего Тулузу, укрылись в Нарбонне.
Но уже через несколько лет арабы начали новую наступательную кампанию в Аквитании. В 725 и 726 годах герцог Аквитанский дважды разбивал армию нового вали — Анбасы ибн Сухайм аль-Калби, — причём сам вали в 725 году был убит стрелой при переправе через Рону. Однако Эд Великий — герцог Аквитанский — не смог помешать арабам захватить в 725 году Ним и Каркассон[3][4][5][6].
Остановив продвижение арабов, Эд Великий, тем не менее, оставался в сложном положении, поскольку его владения граничили с завоёванными арабами землями. Новым вали в этих землях, называемых арабами «восточным пограничьем»[7] (Сердань[8], Нарбонна, Септимания), был назначен Утман ибн Наисса, которого франки называли Мунуза. Согласно народному преданию, упоминаемому в «Хронике Альфонсо III»[9], Мунуза, берберский вождь, был одним из четырёх мусульманских военачальников, первыми вступивших в Испанию во время арабского завоевания. В ходе одного из набегов на Аквитанию Мунуза захватил Лампагию — дочь Эда Великого[10]. Красота девушки так поразила Мунузу, что он женился на ней. Благодаря этому браку Мунуза сблизился с отцом жены — герцогом Эдом[11].
Мунуза, недовольный тем, что на место вали Аль-Андалуса в 730 году вместо смещённого аль-Хайтана ибн Убейды аль-Келаби был назначен Абд ар-Рахман ибн Абдаллах, а не он сам[12], нуждался в могущественном союзнике. Эд хотел обезопасить свои владения от набегов арабов. В итоге в 730/731 году между двумя правителями был заключён союз, одним из условий которого было оказание Эдом Мунузе в подготавливаемом восстании против вали Абд ар-Рахмана[13].
Одновременно у Эда начались разногласия с Карлом Мартеллом (Karl Martell) — франкским майордомом, который хотел подчинить своей власти отпавшие от королевства франков владения. Карл обвинил Эда в измене, заявив, что тот является «союзником неверных». Пользуясь этим надуманным предлогом, он в 731 году совершил два похода в Аквитанию. При этом он дважды захватывал и разорял Бурж, прельщённый богатой добычей. Вторжения Мартелла в Аквитанию разозлили Эда[14]. Обезопасив тылы от арабов, он смог собрать силы, выступить против Карла Мартела и отбить Бурж[3][15].
В 731 году Мунуза открыто выступил против Абд ар-Рахмана, однако восстание потерпело неудачу. Абд ар-Рахман воспользовался мятежом Мунузы для того, чтобы собрать огромную армию. Часть её под командованием Гехди ибн Зийи он направил против Мунузы, запершегося в Аль-Бабе[16]. Мунуза был застигнут врасплох и оказался не готов к отражению нападения, а Эд, занятый борьбой с Карлом Мартелом, не смог прийти на союзнику. В результате Мунуза был убит, а его жена Лампагия была взята в плен и отправлена к Абд ар-Рахману, который, очарованный красотой пленницы, отправил её в качестве подарка в Дамаск халифу Хишаму ибн Абд аль-Малику, взявшему Лампагию в свой гарем[13][17][18].
После разгрома Мунузы Абд ар-Рахман решил расправиться с его союзником — Эдом Аквитанским. Имея в своём распоряжении огромную армию и став полновластным правителем Аль-Андалуса, он рассчитывал продолжить завоевания, начатые его предшественниками. Он разделил армию на две группировки[19]. Одна армия Абд а ар-Рахмана вторглась из Септимании и дошла до Роны, захватив и разграбив Альбижуа, Руэрг, Жеводан и Веле. Легенды и хроники говорят также о разрушении маврами Отёна и осаде Санса[20]. Но в отличие от своих предшественников, которые нападали на Франкское государство с востока, Абд ар-Рахман нанёс основной удар с запада.
Хочу открыть вам свое повествование с рассказа о Спарте. Меня зовут Филон сын Грила, родился я в свободном государстве Спарте, славившейся своей армией, никогда не отступавшей перед врагом. В нашей удивительной стране нет ни богатых, ни бедных, мы называем ее «общиной равных». Основное наше занятие с самого раннего детства - это военное дело. Мы своими каждодневными тренировками довели бой до уровня искусства. Ничем другим мы не занимаемся, так как любой другой труд слишком унизителен для нас – свободных людей. Ремеслом для нас занимаются пэриэки –жители окрестных земель. Они изготавливают для нас посуду, оружие, доспехи, одежду, ну, в общем все необходимое, кроме предметов роскоши, которые было строжайше запрещено производить. Ну а землю для нас возделывали наши рабы – илоты. Все спартанцы от царя до простого гражданина живут в одинаковых условиях.
Но особое внимание у нас уделяют воспитанию подрастающего поколения. При рождении мальчика его относят к старейшинам, которые долго и внимательно его осматривают. И если они находят его слабым и больным, то его сбрасывают со скалы, потому что Спарте нужны лишь сильные и здоровые граждане. Сильный же ребенок, едва встав на ноги, принимает крещение в огне сражения. До семи лет маленькие спартанцы живут со своими родителями, которые учат их никогда не отступать, не сдаваться, они внушают им, что смерть на поле боя во имя Спарты – это высшая слава, которой они могут добиться в своей жизни. После чего детей забирают и воспитывают в агелах – специальных военных отрядах. Там учат выживать в самых суровых условиях, а те, кто не справляются - погибают. Мальчиков в агелах обучают читать, писать, кратко выражать свои мысли, ну и конечно же там они выполняют ежедневные физические упражнения, обучаются владению мечом, копьем. Такая суровая система воспитания направлена на то, чтобы юные спартанцы выросли сильными, выносливыми и бесстрашными. Система военного воспитания (агогэ) лучших воинов, которых когда-либо видел мир, является обязательной для всех полноправных жителей Спарты.
В 17 лет, когда юные спартанцы должны возвращаться домой, их ожидает последнее испытание – им нужно попасть в храм Артемиды, который находится очень высоко в горах. Добравшись туда, спартанец должен «принести жертву». Жрецы храма привязывают юношу над большой жертвенной чашей и хлещут его мокрыми розгами до первых капель крови. Юноша не должен издавать ни единого звука, но стоит ему издать хоть звук, его колотят еще сильней, до тех пор, пока он не начнет молчать. Так могут заколотить до потери сознания и даже до смерти. Так у нас «отсеиваются слабые». Девочки в Спарте через эту систему не проходят, но их заставляют много заниматься спортом, а иногда учат пользоваться оружием.
Теперь, когда вы имеете представление о нашем государстве, я перейду непосредственно к своей истории.
Тревожные времена наступали в Элладе. Полчища персов во главе с Ксерксом подступали к границе Греции с единственной целью – захватить и уничтожить. Отец Ксеркса Дарий уже пытался поработить свободную Грецию, но его попытка не увенчалась успехом. Сейчас же все намного серьезней, Ксеркс собрал несметную армию всей Азии под своим знаменем. Подобно зверю враг приближается к Элладе, самонадеян и нетерпелив, он предвкушает добычу. Но этот зверь – скопище людей и лошадей, копий и мечей, рабов числом несчитанным, несметным, он готов уничтожить маленькую Грецию – единственную надежду всего мира на справедливость и разум.
На руку персам играло и то, что Греция не имела единства. Не одно греческое государство не выступило бы против Ксеркса, если бы Спарта не возглавила борьбу.
Итак, войско персов совершило переход из Малой Азии в Европу через пролив Геллеспонт, и беспрепятственно через Фракию, Македонию и Фессалию, вышло к Фермопилам. Тем временем в Коринфе состоялась ассамблея, на которой обсуждалась нависшая над всей Элладой угроза. Но и на ней греки так и не могли прийти к общему соглашению до тех пор, пока наш царь Леонид – истинный царь всей Спарты не заявил о том, что Спарта вступит в войну. В ответ на это афинский посол Фемистокл передал весь афинский флот под командование Спарты. Надо сказать, что если Спарта имела самую бое сухопутную армию, то именно афинский флот составлял почти весь морской потенциал всей Греции.