Простейшие виды жилищ на территории Казахстана в эпоху первобытно-общинного строя создавались вначале в виде шалашей, затем в виде небольших и круглых по форме полуземлянок, стены которых затем крепились вкопанными в землю костями животных. Кроме того, строились жилища из костей мамонтов.
Поселения эпохи бронзы располагались чаще всего у воды — в поймах рек или у озёр и состояли из 6—10, реже двух десятков жилищ, выстроенных в один или два ряда вдоль берега. Жилища этого времени представляют собой преимущественно полуземлянки либо подземные сооружения. Наземные жилища из брёвен, образующих примитивные срубы, возводились лишь при наличии достаточного количества леса.
Полуземлянки строились прямоугольными, овальными или восьмёркообразными с коридорными выходами. Вдоль стен вертикально вкапывались деревянные столбы, которые обшивались толстыми плашками, а затем обмазывались глиной. Основания столбов подсыпались золой и обкладывались дёрном. Однако в районах Центрального и Западного Казахстана ввиду отсутствия леса при строительстве приходилось применять камень.
Жилища уже в ту пору планировались с разделением назначения отдельных участков. В частности, для общественных сборов и отправления культовых обрядов служили отдельные помещения. В некоторых помещениях даже обустраивались колодцы со стенками, укреплёнными плетнём из саксаула.
В эпоху раннего железа (1-е тысячелетие до н. э.) наряду с овцеводством и коневодством ширилось разведение крупного рогатого скота, что повлекло за собой необходимость полустойлового содержания скота. Длительное пребывание на зимовьях требовало сооружения тёплых постоянных жилищ из дерева, камня и камыша. Характерные примеры зодчества данного периода — раскопанные в Бесшатырском могильнике на реке Или большие бревенчатые срубы и юртообразные сооружения. Позже, с переходом казахов к кочевому и полукочевому образу жизни, была создана юрта — тип переносного сборно-разборного жилища, сохранившийся до наших дней. В это же время появились прототипы современных «домов на колёсах» — войлочные передвижные жилища на 4- и 6-колёсных телегах.
Казахская юрта состоит из кереге — решетчатого деревянного каркаса из длинных жердей, который покрывается войлоком. Купол юрты составляет уык — изогнутые жерди, покрывающие верхнюю сферическую часть юрты. В центре купола находится шанырак — решётка, служащая для прохождения дыма от очага, вентиляции и частичного освещения внутренней части юрты. Площадь юрты обычно составляет от 6—7 до 30—49 м². Близкость формы к сферической обеспечивает максимальную теплоёмкость жилища за счёт минимизации периметра и площади внешней поверхности стен. Простота и доступность изготовления, лёгкость и быстрота монтажа, использование естественных материалов и высокая транспортабельность превратили юрту в идеальное жилище кочевника, использующееся и по сей день.
В южных, восточных и северных районах Казахстана в эпоху античности и Средневековья развивалось строительство стационарных жилищ: на юге — из саманного кирпича-сырца, на севере и востоке — из брёвен. Крыши возводились плоскими, реже двускатными. Внутренние помещения иногда делились на женскую и мужскую половины. Характерным элементом архитектуры в южных районах Казахстана являлась крытая терраса (айван).
На примере Древней Руси и Волжской Булгарии можно проследить влияние монгольских завоеваний на дальнейшее развитие завоеванных народов.
Во-первых, культурное влияние. Культурное влияние монгольского завоевания на Древнюю Русь было неглубоким, но значительным. Русь осталась Русью, сохранила язык, веру и культуру, однако реалии ордынского ига вынуждали Русь к объединению и созданию централизованного государства и единой культуры, чтобы противостоять захватчикам. Влияние на Волжскую Булгарию было более глубоким, весь ее народ претерпел культурное преобразование, бывшие волжские булгары стали казанскими татарами.
книге рассказывается о происхождении названий природногеографических и других ландшафтных объектов Пензенской
области. Работа основана на архивных источниках 17-18 веков, в том числе отказных книгах, хозяйственных описаниях, «Экономических примечаниях» к материалам Генерального межевания, картографических источниках 18–19 вв. В центре внимания буртасская, мордовская, татарская топонимия северного участка бывшего «Дикого поля», Верхней Суры, юго-восточной части Мещеры и Верхнего Прихопровья. Предлагаемые этимологии увязываются с местным ландшафтом и историческими реалиями Пензенского края.
Рекомендуется студентам, учащимся старших классов школ и гимназий, преподавателям, всем, кто интересуется топонимикой.
МИР ДРЕВНИХ ТОПОНИМОВГеографические названия едва ли не самые древние памятники, созданные человеком. В них отражены история языков и регионов, процесс освоения человеком новых пространств, социальные отношения, духовная жизнь народов. Все, что происходило на земле, запечатлено в россыпи имен на географической карте. Словно путеводная нить, древние и новые названия связывают и настоящее, одни этносы с другими. Современная топонимика позволяет побывать в царстве имен, по сложности своего устройства не уступающего легендарным лабиринтам Минотавра. Промелькнули столетия, неузнаваемо изменились ландшафты, а названия живут.Воистину, согласно учению о Логосе, вначале было Слово.
В Пензенском крае предпринимались попытки осмыслить местную систему названий еще в 19 веке. Одним из первых взял на себя решение этой задачи краевед Г.П. Петерсон (1839–1909). Выявлению смысла географических имен на основе преданий посвящен отдельный пункт описания селений Петровского уезда 1911 года (ф.
407 Госархива Саратовской области). Первым указал на необходимость системного подхода к топонимии региона А.Л. Хвощев. В «Очерках по истории Пензенского края» (1922 г.) он опубликовал список местных гидронимов, обратив внимание на повторяемость окончаний -ма, -ай / -яй, -ей, -га и других. Историк сделал вывод, что повторяемость обусловлена влиянием языков прежних аборигенов.
Научный подход Хвощева можно определить как формальнотипологический. Он сделал шаг от любительства к научной дисциплине.
В 1972 г. завершил многолетний труд «Откуда наши названия»
краевед Г.В. Еремин; в машинописном варианте книга хранится в научной библиотеке имени Лермонтова. В 1974 г. опубликована статья профессора В.Д. Бондалетова в «Вопросах географии» (№94) под названием «Семиотическое изучение топонимии. Названия населенных мест Пензенской области». В том же сборнике помещена статья Е.Ф. Данилиной «Из наблюдений над гидронимией Пензенской области». В 1982 г. Н.А. Кузнецова защитила кандидатскую диссертацию на тему «Топонимия Пензенского края». В 1989-м вышла книга П.В. Зимина и Г.В. Еремина «Реки Пензенской области», в которой перечислено 2500 (!) гидронимов, приведена их этимология. На наш взгляд, работа Г.В. Еремина 1972 года, к сожалению, не замеченная пензенскими учеными, несмотря на ряд фантастических этимологий, представляет собой шаг вперед в системном изучении пензенской топонимии прежде всего благодаря вниманию автора к мордовской и татарской лексике. В этом смысле совместная работа Г.В. Еремина и П.В. Зимина многое потеряла из-за ничем не оправданного увлечения последнего самодийскими языками как инструментами познания гидронимии Пензенского края. Труды пензенских лингвистов Е.Ф. Данилиной и Н.А. Кузнецовой слишком оторваны от исторической и географической составляющих топонимики. В результате в многочисленных названиях с мордовским корнем лей (лейка) – «речка, овраг» это корневое понятие игнорируется, а -ейка идентифируется как русский уменьшительный суффикс.
В 1992 г. опубликованы мои материалы к историкотопонимическому словарю Пензенской области «Мокша, Сура и другие». Книга положительно оценена профессором Мордовского государственного университета Н.Ф. Мокшиным,1 пензенскими археологами,2 рязанскими краеведами.3 Негативное, предвзятое отношение к ней сложилось на кафедре русского языка Пензенского педагогического университета, что видно по статье В.Д. Бондалетова о топонимии опубликованной в «Пензенской энциклопедии», который почему-то «не заметил» вышедшей книги.