Объяснение:
Колониализм не пользуется доброй репутацией. Более того, в самих странах Востока, равно как и во многом поддерживавшей их в этом марксистской историографии, до сравнительно недавнего времени было принято едва ли неоднозначно считать, что колониализм – это зло. Еще недавно всерьез разрабатывались концепции, исходившие из того, что, если бы не колониальное вмешательство держав, принесшее столько несчастий народам Востока, они бы достигли на сегодня много большего. Сейчас от столь прямолинейных позиций специалисты в основном отходят. Но предубеждение к капиталистической колонизации остается. И, надо сказать, далеко не безосновательное.
Прежде всего колониализм, особенно ранний, был отмечен не только жестокостями, начиная с работорговли, но и беззастенчивой ставкой на разграбление природных богатств Востока и эксплуатацию дешевого труда его населения. И далеко не случайно именно там, где это проявлялось дольше всего и к тому же в весьма неблаговидной форме, уже на рубеже нашего века сложилось нечто вроде комплекса вины колонизаторов (воззвание Девентера «Долг чести» в голландской Индии). Черным пятном на совести европейцев навсегда останется африканская работорговля. Да и рассуждения англичан на тему о том, сколь тяжело «бремя белого человека», взятое ими на себя в Индии, – тоже в конечном счете лишь попытка сделать хорошую мину при плохой игре: каждому из английских колонизаторов было хорошо известно, что никто никогда не просил их брать на себя столь тяжелое для них «бремя». Словом, колониализм приукрашивать не приходится.
Другое дело – проблема исторической роли колониализма. Об этом стоит сказать особо. Дело в том, что современные арабы или индийцы, не говоря уже об африканцах, имеют немалый счет именно к колониализму, с ненавистью говорят о его наследии, гневно обличают проявление неоколониалистских тенденций и в то же время, как правило, весьма спокойно относятся к зверствам Чингис-хана или Тамерлана, к бесчеловечности африканских вождей, продававших за ружья и спирт в рабство своих пленников и даже соплеменников. Почему так? Дело объясняется достаточно просто. На войне как на войне: одни завоевывают, другие от этого терпят урон. Все понятно и само собой разумеется, как понятно и то, что правители распоряжаются жизнью своих подданных. Иное дело – чужие, европейцы, появляющиеся на Востоке со своими непонятными для его жителей нормами, иными принципами и целями. Это не просто враг, а бедствие, грозящее разрушить все, чем люди живы, на чем стоят. И неудивительно, что традиционная структура Востока всегда сопротивлялась колониализму, мобилизуя для этого все свои силы. Отсюда и неиссякаемая ненависть к нему, не просто дожившая до наших дней, но и время от времени набирающая силу и проявляющаяся в мощных взрывах наподобие иранского.
Академический анализ не может пройти мимо подобного явления. Но исследователь не должен идти на поводу у него и, руководствуясь какой-либо политической, идеологической или публицистической злободневностью, искажать истину. Истина же состоит в том, что колониализм отнюдь не может быть однозначно охарактеризован лишь как зло. И дело не только в том, чтобы сбалансировать саму формулу: колониальный капитал жестокими методами эксплуатировал Восток, грабил его ресурсы, но, взламывая традиционную структуру тем самым развитию колоний. Речь не только о взвешенности оценки, хотя это само по себе уже достаточно важно, ибо позволяет избежать односторонности и прямолинейности и восстановить реальное положение дел, что важно для любого непредвзятого исследования. Перед нами всемирно-исторического значения феномен, который нуждается в объективном анализе прежде всего потому, что без этого многое останется непонятным и необъясненным и по-прежнему будет оцениваться и решаться сквозь призму идейно-политических лозунгов, обычно отнюдь не содействующих постижению истины.
Оставляя в стороне значение колониализма для самой Европы, для развития в ней капитализма (имеется в виду первоначальное накопление; стоит, однако, оговориться, что роль ресурсов колониального Востока в этом в отечественной марксистской историографии обычно преувеличивалась), обратим преимущественное внимание на то, что колониализм и затем колониальный капитал во всех его модификациях сыграли решающую роль внешнего фактора, мощного импульса извне, не просто пробудившего традиционную структуру Востока, но и придавшего ей новый ритм поступательного развития. Без такого импульса традиционная структура по-прежнему развивалась бы в привычном ей русле при скромной роли контролируемого рынка и ограниченной в правах и возможностях частной собственности. И это касается абсолютно всего Востока, включая и Японию. Вот почему важность внешнего импульса можно сопоставить по значимости с ролью оплодотворения живого. организма: это было условие sine qua поп для последующего развития, для рождения нового качества.
ответ:
в возрасте 14 лет ханс поехал в копенгаген; мать отпустила его, так как надеялась, что он побудет там немного и вернётся домой. когда она спросила причину, по которой он едет, покидая её и дом, юный ханс кристиан тотчас ответил: «чтобы стать знаменитым! ».
могила андерсена
ханс кристиан был долговязым подростком с удлинёнными и тонкими конечностями, шеей и таким же длинным носом. несмотря на его неэффектную внешность, из жалости ханс кристиан был принят в королевский театр, где играл второстепенные роли. ему предложили учиться из-за доброго к нему отношения, видя его желание. посочувствовавшие бедному и чувствительному мальчику люди ходатайствовали перед королём дании фредериком vi, который разрешил ему учиться в школе в городке слагельсе, а затем в другой школе в эльсиноре за счёт казны. ученики в школе были на 6 лет младше андерсена. он впоследствии вспоминал о годах учёбы в школе как о самой мрачной поре своей жизни, из-за того, что он подвергался строгой критике ректора учебного заведения и болезненно переживал по этому поводу до конца своих дней — он видел ректора в кошмарных снах. в 1827 году андерсен завершил учёбу. до конца жизни он делал в письме множество грамматических ошибок — андерсен так и не одолел грамоты.
Всеволод был старшим сыном князя Олега Святославича[1]. В 1111 году он вместе с другими князьями принимал участие в походе на половцев.
В 1127 году Всеволод выгнал из Чернигова своего дядю Ярослава и убедил своего тестя, великого князя Киевского Мстислава Великого не вмешиваться в конфликт и отдал ему Курск и Посемье.
Когда на киевский стол сел Ярополк Владимирович, Всеволод воспользовался вспыхнувшей в 1134 году войной между сыновьями Владимира Мономаха и их племянниками — сыновьями Мстислава. Заключив союз с последними и опираясь на половцев, Всеволод развязал войну против великого князя, требуя вернуть Курск и Посемье. В 1135 году войска Ярополка были разбиты Всеволодом в верховьях реки Супоя. По заключённому миру Всеволод возвратил под власть черниговских князей Курск и Посемье. Усиление могущества Ольговичей стало одной из причин того, что в 1136 году новгородцы пригласили княжить к себе брата Всеволода Святослава Ольговича, изгнав князя Всеволода Мстиславича, внука Мономаха. Именно с этого времени Новгород стал фактически независимой феодальной республикой, хотя на первых порах новгородцам не раз приходилось идти на уступки.
Киевское княжение[править | править вики-текст]Всеволод поднял очередной мятеж против Ярополка в 1138 году, после того как Мономашичи блокадой заставили Новгород удалить Святослава Ольговича и принять сына Юрия Долгорукого. Однако Ярополк собрал против Чернигова внушительную коалицию, объединив Мономашичей и Мстиславичей, а также войска галицких и полоцких князей; войска в Ярополку прислал венгерский король Бела II. Только осада Чернигова этой мощной армией заставила Всеволода Ольговича подчиниться. Но в феврале 1139 год Ярополк умер, и спустя месяц его брат Вячеслав был без труда свергнут черниговским князем.
Всеволод был искусным политиком и без труда сохранял трон, лавируя между Мстиславичами и Мономашичами, успешно играя на раздорах потомков Мономаха, опираясь на своих двоюродных братьев (сыновей Давыда Святославича), которым он передал Чернигов, и союз с половцами. Он ссорил сильных противников, а мелким князьям раздавал в управление города на окраинах Руси. При нём усилилась эксплуатация горожан, тиуны Ратша и Тудор разорили Киев и Вышгород.
В 1139 году Всеволод сделал брата, Святослава Ольговича, новгородским князем, однако в 1141 году тот предпочёл уехать из буйного Новгорода, где Юрий Долгорукий возвел на престол своего сына Ростислава. Это привело к войне (1142) между Всеволодом и Юрием, причем на стороне Юрия выступили родные братья Всеволода, а на стороне киевского князя — племянники Юрия: Изяслав Мстиславич Волынский и Ростислав Мстиславич Смоленский. Всеволод умиротворил братьев, раздав им несколько черниговских и волынских городов, а в Новгороде возвел на княжение Святополка Мстиславича. В 1143 году Изяслав Мстиславич стал князем Переяславля-Южного, отдав Волынь сыну Всеволода — Святославу (которого отец женил на дочери Василька Полоцкого).
В 1144 году Всеволод совершил поход против галицкого князя Владимира (Владимирко) Володаревича с полками Чернигова, Переяславля, Смоленска, Турова и Волыни; на его стороне выступил польский князь Владислав II, а на стороне Владимирко — венгерский король Геза II. Владимирко потерпел поражение и был вынужден заплатить большую контрибуцию (1400 гривен). В 1145 году войска Ольговичей во главе с киевским князем совершили победоносный поход в Польшу — против Болеслава IV, свергнувшего Владислава II. В результате Болеслав был вынужден выделить удел Владиславу, а польский город Визна отошёл к Киевской Руси.
В 1146 году возобновилась война с Галичем; Всеволод безуспешно осаждал Звенигород, вернулся в Киев и умер 1 августа, назначив наследником своего брата Игоря Ольговича. Однако утвердиться в Киеве северским князьям не удалось: киевляне были недовольны тем, что их передали по наследству, Изяслав Мстиславич из Переяславля вскоре перешёл Днепр, вступил в Киев и занял престол. В следующем году Игорь Ольгович был убит киевлянами.
Семья[править | править вики-текст]В 1116 году женился на дочери Мстислава Великого — княжне Агафье (Марии) Мстиславне (ум.1179).
Дети:
Святослав Всеволодович (ок. 1123—1194), князь Владимиро-Волынский (1141-46), Туровский (1142, 1154), Новгород-Северский (1157-64), Черниговский (1164-77), Киевский (1174, 1177-80, с 1182)Ярослав Всеволодович (1139—1198), князь черниговский (с 1177)Анна; муж: Иван Василькович (ум. 1141), князь ГалицкийЗвенислава-Анастасия Всеволодовна (ум. между 1155-60); муж. с 1142 Болеслав I (ум. 1201), князь Силезско-Вроцлавскийдочь; муж: с до 1146 Владислав (1144—1170), князь Брно