Есим-хану пришлось выдержать ещё более тяжёлую внутриполитическую борьбу, итогом которой стало коренное реформирование политической системы Казахского государства. Суть её заключалась в том, что главенство закрытой элиты — торе заменялось на главенство элиты открытого типа — биев и старшин. Произошла своего рода бийская революция, ограничившая политические права сословия чингизидов и установившая широкие права для общин и их руководителей. Есим-хан внёс много новшеств во внутреннюю и внешнюю политику Казахского ханства.
Законы хана Есима, созданные в период вторжений внешних врагов и делу упрочения единства и защиты страны, свидетельствуют о высоких заслугах хана Есима как государственного деятеля в казахской истории. Хан Есим сумел подавить междоусобицы, местную обособленность султанов и успешно отражал вторжения джунгар.
Юридически эти изменения были закреплены в своеобразной конституции — «Есім ханның ескі жолы» (Древний путь Есим хана), принятой как дополнение к кодексу Касым-хана. В этом правовом акте определялись полномочия хана, биев и батыров, а также их взаимные обязанности и права[1][2].
По-прежнему высшей законодательной властью продолжал оставаться Маслихат. В состав его входили все представители казахских общин и лишь наиболее влиятельные султаны. Маслихат собирался раз в год, преимущественно осенью в Улытау, Туркестане или под Ташкентом[1][2].
Ослабление роли хана в политической системе привело к изменению принципа выбора хана. Хотя официально принцип меритократии оставался в силе, фактически казахи перешли к наследованию ханского звания вплоть до начала XVIII в.[1][2]
Вместо улусной системы в начале XVII в. была введена жузовая организация, когда все казахские земли были разделены между тремя хозяйственно-территориальными объединениями — жузами. Во главе жузов стояли бии, руководители наиболее сильных и многочисленных групп общин. По существу вся власть находилась в руках жузовых биев. Они же формировали и Совет Биев, ограничивавший власть хана. Власть биев держалась исключительно на личном авторитете и хан никак не мог влиять на выдвижение того или иного бия[1][2].
Есим-хан перенёс столицу Казахского ханства из Сыгнака в Туркестан.
Объяснение:
1) место первой встречи русских войск с монголо-татарскими завоевателями первая встреча русских воинов с новым врагом и произошла битва на р. Калке (1223 год) .
2) Рязанское
3) Чингисхан, основатель и великий хан монгольской империи
4) Батый
5) Осада и взятие объединёнными войсками монгольских улусов во главе с чингизидом Батыем и военачальником Субэдэем столицы Киевского княжества города Киева, продолжавшееся с 5 сентября до 19 ноября (по другим данным, до 6 декабря) 1240 года.
6) Козельск
7) 1240-1480 гг
8) 1237-1240
9) Золотая Орда
10) Дань
11) Иго-ярем, ярмо, то есть хомут для рабочего скота. В настоящее время такое значение является устарелым, и слово употребляется в переносном смысле, как угнетающая, порабощающая сила; в узком смысле — гнёт завоевателей над побежденными. В этом смысле оно употребляется обычно в словосочетании.
Взойдя на престол путем переворота 25 ноября 1741 года, Елизавета Петровна не чувствовала себя на нем достаточно прочно. Секретарь французского посольства в Петербурге Рюльер свидетельствовал, что "она никогда не полагалась на безопасность носимой ею короны". Императрица не забывала о законном российском государе Иоанне VI - главной причине своих страхов, хотя и не собиралась нарушать обета сохранить ему жизнь. Чтобы упрочить собственные позиции и положить конец притязаниям сторонников брауншвейского семейства, Елизавета Петровна уже 28 ноября 1741 г. поспешила провозгласить сына голштейн-готторпского герцога Карла Фридриха и Анны Петровны, дочери Петра Великого Карла- Петера- Ульриха наследником российского престола.
5 февраля 1742 г. 14-летний кильский принц был привезен в Петербург, крещен по православному обряду и уже официально объявлен наследником российской короны великим князем Петром Федоровичем.
Небезынтересен и тот факт, что если по материнской линии нареченный Петр Федорович приходился родным внуком Петру Великому, то по линии отца - внучатым племянником шведскому королю Карлу XII. Два противника, таким образом, примирились в потомке.
При известных обстоятельствах Карл-Петер мог претендовать и на шведский престол. Но когда в ноябре 1742 г. в Петербурге появилась делегация из Стокгольма, чтобы уведомить об избрании Карла-Петера наследником шведской короны, ее ждало разочарование - человека с таким именем более не существовало.
Еще будучи в Голштинии слабый физически и нравственно, Петр Федорович был воспитан гофмаршалом Брюмером, который был скорее солдат, чем педагог, "более конюх, чем воспитатель" (по словам С. Платонова) . Молодого принца учили много, но так неумело, что он получил полное отвращение к наукам: латынь, например, ему надоела так, что позднее в Петербурге он запретил помещать латинские книги в свою библиотеку. Учили его к тому же, готовя главным образом к занятию шведского престола, и, следовательно, воспитывали в духе лютеранской религии и шведского патриотизма - а последний в то время выражался, между прочим, в ненависти к России.
Чтобы исправить положение в Петербурге к будущему императору были приставлены опытные учителя, а обязанности воспитателя Елизавета Петровна возложила на академика Штелина. Отмечая и превосходную память Петра, Штелин позднее вспоминал, что гуманитарные науки наследника особенно не интересовали, а любимейшими предметами были фортификация и артиллерийское дело. И хотя, по словам Штелина, уже к концу 1743 г. Петр твердо знал основания русской истории и мог перечислить всех государей России от Рюрика до Петра Великого, новый воспитатель не смог внушить ему любви к его новому отечеству, где он всегда чувствовал себя чужим.
В феврале 1745 г. Петру Федоровичу исполнилось 17 лет, а 25 августа того же года наследник русского престола вступил в брак с 16-летней ангальт - цербтской принцессой Софьей Фридерикой Августой, нареченной в православии Екатериной Алексеевной. Главную роль при заключении этого брака играл политический расчет: с одной стороны Елизавета полагала, что захудалая немецкая принцесса не доставит ей в будущем особых неприятностей (а потому отвергла других претенденток, в частности дочерей польского и французского королей).
С другой, за Софью Фредерику усиленно хлопотал прусский король Фридрих II, считая, что она "более всех годилась для России и соответствовала прусским интересам".
Сама Екатерина Алексеевна прекрасно осознавала, что ей нужен не Петр (который, кстати, приходился ей троюродным братом) , а императорская корона. Позднее она писала о своем состоянии перед свадьбой: "Сердце не предвещало мне счастья; одно честолюбие меня поддерживало".
Это честолюбие через 17 лет и ей сделаться самодержавной правительницей России и оно же заставило Екатерину в своих манифестах конца июня-начала июля 1762 г., а затем в "Записках" нарисовать уродливо-гротескный образ обманутого супруга. Чтобы застолбить этот образ в общественном сознании и потомков, немало поработали и приближенные Екатерины, сочувствующие ей иностранцы.