Одним из самых существенных изменений, произошедших в системе журналистики в ХО-х годах, было усиленное развитие провинциальной печати. В России — огромной по плошали державе — в организации информационной службы большое значение всегда имел
территориальный типологический признак. Это хорошо осознавали руководители страны, налаживая в каждой губернии официальный печатный орган, сосредоточивая в своих руках информирование регионов и возможность с периодики воздействовать на общественное мнение на местах. В то же время управление Россией стремилось сдерживать развитие провинциальной журналистики, о чем свидетельствуют постоянные отказы со стороны Главного управления по делам печати на открыть новый журнал или газету в провинции: из поступивших в цензурное ведомство на издание местных газет, было удовлетворено лишь 122. На запрос начальника Кубанской области о возможном характере изданий, допускаемых в провинции, министр внутренних дел Д. А. Толстой ответил: «Вообще относительно периодических изданий, особенно же поли i ическо-общественных и литературных, необходимо заметить, что увеличение их количества и расширение программ нежелательно, главным образом по затруднительности цензурования в местностях, где нет штатных цензоров».
Неравноправное положение провинциальной прессы было закреплено законодательно во Временных правилах цензуры и печати от 6 апреля 1865 г., по которым от предварительной цензуры освобождалась только столичная периодика, составлявшая в то время подавляющее большинство изданий страны. Вопрос о местной журналистике тогда не был столь актуален, да и цензурный аппарат был сосредоточен в основном в центре. По свидетельству одного из видных юристов, занимавшихся проблемами законодательства в области журналистики, К. К. Арсеньева, «провинциальная печать вполне бесправна — так бесправна, как никогда, в самые худшие минуты, не была столичная подцензурная печать. Она состоит, в большинстве случаев, под цензурой не особых цензоров, более или менее приготовленных к исполнению своих обязанностей, а чиновников, назначаемых губернатором и смотрящих на свои цензурные функции как на всякое другое заурядное поручение начальства. Известны случаи, когда цензурный просмотр газеты возлагался на лицо, живущее в другом, отдаленном городе, вследствие чего становилось невозможным дальнейшее издание газеты».
Такая практика цензурования активно использовалась именно по отношению к провинциальной журналистике. Когда газета «Донской голос» (1880-1883, Новочеркасск) в 1883 г. попыталась выступить за предоставление донской печати таких же прав, как и столичной, ее цензурование было переведено в Москву. При этом газете, чтобы пройти контрольную процедуру, требовалось 16 дней. Сообщив о том.
что в таких условиях выпускать «Донской голос» невозможно, редакция прекратила его издание. Точно так же цензурное ведомство поступило с владикавказской частной газетой «Терек» (1882-1884). переведя ее цензурование в Тифлис, когда местному начальству надоела газета с «вредным направлением». И «Терек» закончил свой путь.
Еще в 1875 г. в журнале «Дело» в статье «Печать в провинции» известный деятель культуры Д. Л. Мордовцев писал о бесперспективности местной периодики и о ее закономерной гибели, обосновывая свою точку зрения так называемой теорией централизации, но которой пресса должна сосредоточиваться лишь в крупных центрах. Получалось, что в состоянии местной журналистики виновата не цензура, а «закон центральной силы, закон роста центров, закон роста больших городов».
В ходе развернувшейся в прессе полемики этим взглядам был дан решительный отпор. Многие газеты и журналы («Санкт-Петербургские ведомости», «Отечественные записки», «Неделя», «Голос» и др.) отстаивали интересы провинциальной печати. Особенно остро реагировали на теорию Мордовцева в самой провинции. Публицист А. С. Гациский, постоянно выступавший но проблемам местной прессы, ощущавший и фиксировавший в своих произведениях культурный подъем в регионах России, в 1876 г. выпустил в Нижнем Новгороде статью «Смерть провинции или нет? Открытые письма Д. Л. Мордовцеву. Письмо 1», получившую повсеместно большой резонанс. В ней он назвал «неуместной» претензию Мордовцева «на централизацию духовной жизни страны». «Петербург без провинции — модная шляпа без туловища», — заметил Гациский. В Казани тогда же вы
Внешняя политика Ивана IV осуществлялась в трех направлениях: на западе – борьба за выход к Балтийскому морю; на юго-востоке и востоке – борьба с Казанским и Астраханским ханствами и начало освоения Сибири; на юге – защита русских земель от набегов крымского ханства. Татарские ханы совершали грабительские набеги на русские земли. На терри-ториях Казанского и Астраханского ханств в неволе были тысячи русских людей, захваченных во время набегов. Жестоко эксплуатировалось местное население – чуваши, марийцы, удмурты, мордва, татары, башкирцы. По территориям ханств пролегал Волжский путь, но Волга не могла использоваться русскими людьми на всем своем протяжении. Привлекали русских помещиков и плодородные малозаселенные земли этих краев.
Сначала Иван Грозный предпринял дипломатические шаги, направленные на подчинение Ка-занского ханства, но они не принесли удачи. В 1552 г. 100-тысячное войско российского царя оса-дило Казань. Оно было лучше вооружено, чем татарское. Артиллерия Ивана IV имела 150 круп-ных пушек. Использовав подкоп и бочки с порохом, русские взорвали стены Казани. Казанское ханство признало себя побежденным. Народы Среднего Поволжья вошли в состав Российского государства. В 1556 г. Иван Грозный завоевал Астраханское ханство. С этого периода все Повол-жье являлось территорией России. Свободный Волжский торговый путь значительно улучшил ус-ловия торговли с Востоком.
В середине XVI в. в состав России вошли Башкирия, Чувашия, Кабарда. Присоединение Ка-занского и Астраханского ханств открывало новые перспективы, становился возможным доступ к бассейнам великих сибирских рек. Сибирский хан Едигер еще в 1556 г. признал вассальную зави-симость от Москвы, но сменивший его хан Кучум (? – ок. 1598) отказался признать власть Москвы (угнетал местных жителей, убил русского посла) .
Купцы Строгановы, имевшие от царя грамоту с земель к востоку от Урала, по разрешению Москвы наняли большой отряд казаков для борьбы с ханом Кучумом. Предводителем отряда стал казацкий атаман Ермак (?-1585). В 1581 г. отряд Ермака нанес войскам Кучума пора-жение, а через год занял столицу Сибирского ханства Кашлык.
Окончательно Кучум был разбит в 1598 г. , и Западная Сибирь была присоединена к Россий-скому государству. На присоединенных территориях утвердились общероссийские законы. Нача-лось освоение Сибири русскими промышленниками, крестьянами и ремесленниками.
Внешнеполитические действия России на Западе – борьба за выход к Балтийскому морю, за прибалтийские земли, захваченные Ливонским орденом. Многие прибалтийские земли издавна принадлежали Новгородской Руси. Берега реки Невы и Финского залива входили раньше в состав земель Великого Новгорода. В 1558 г. русские войска двинулись на Запад, началась Ливонская война, продолжавшаяся до 1583 г. Правители Ливонского ордена препятствовали связям Россий-ского государства с западноевропейскими странами.
Ливонскую войну делят на три этапа: до 1561 г. – русские войска завершили разгром Ливон-ского ордена, взяли Нарву, Тарту (Дерпт) , подошли к Таллину (Ревелю) и Риге; до 1578 г. – война с Ливонией превратилась для России в войну против Польши, Литвы, Швеции, Дании. Военные действия приобрели затяжной характер. Российские войска вели борьбу с переменным успехом, заняв летом 1577 г. ряд прибалтийских крепостей.
Осложнило положение ослабление хозяйства страны в результате разорения опричниками. Изменилось отношение к русским войскам местного населения в результате военных поборов.
В этот период на сторону врага перешел князь Курбский, один из самых видных русских военачальников, знавший к тому же военные планы Ивана Грозного. Затрудняли положение опус-тошительные набеги на русские земли крымских татар. Полностью
После Крымской войны Австрияоказалась во внешнеполитической изоляции. Следствием этого стали тяжёлые поражения империи в войнах 1859 и 1866 гг., которые завершились для неё потерей итальянских владений и утратой лидирующего положения в германских землях. Война 1859 г. подорвала финансовую систему Австрии и привела к обострению внутренних противоречий. Конституционные эксперименты начала 1860-х гг., в ходе которых были восстановлены местные ландтаги, не могли исправить положения. Кайзер Франц-Иосиф подвёл итог: «Теперь у нас будет какая-то парламентская жизнь, власть, тем не менее, остаётся в моих руках».
Особое значение имело «пассивное сопротивление» Венгрии, которая требовала конституции 1848 г. и не соглашалась на меньшее. Недовольство своим положением проявляли и другие народы империи. Становилось очевидным, что старая модель управления многонациональным государством, основанная на почти неограниченной власти монарха, требовала замены. Поражение в войне с Пруссией стало последним толчком, который вынудил австрийское правительство приступить к решению назревших проблем.
территориальный типологический признак. Это хорошо осознавали руководители страны, налаживая в каждой губернии официальный печатный орган, сосредоточивая в своих руках информирование регионов и возможность с периодики воздействовать на общественное мнение на местах. В то же время управление Россией стремилось сдерживать развитие провинциальной журналистики, о чем свидетельствуют постоянные отказы со стороны Главного управления по делам печати на открыть новый журнал или газету в провинции: из поступивших в цензурное ведомство на издание местных газет, было удовлетворено лишь 122. На запрос начальника Кубанской области о возможном характере изданий, допускаемых в провинции, министр внутренних дел Д. А. Толстой ответил: «Вообще относительно периодических изданий, особенно же поли i ическо-общественных и литературных, необходимо заметить, что увеличение их количества и расширение программ нежелательно, главным образом по затруднительности цензурования в местностях, где нет штатных цензоров».
Неравноправное положение провинциальной прессы было закреплено законодательно во Временных правилах цензуры и печати от 6 апреля 1865 г., по которым от предварительной цензуры освобождалась только столичная периодика, составлявшая в то время подавляющее большинство изданий страны. Вопрос о местной журналистике тогда не был столь актуален, да и цензурный аппарат был сосредоточен в основном в центре. По свидетельству одного из видных юристов, занимавшихся проблемами законодательства в области журналистики, К. К. Арсеньева, «провинциальная печать вполне бесправна — так бесправна, как никогда, в самые худшие минуты, не была столичная подцензурная печать. Она состоит, в большинстве случаев, под цензурой не особых цензоров, более или менее приготовленных к исполнению своих обязанностей, а чиновников, назначаемых губернатором и смотрящих на свои цензурные функции как на всякое другое заурядное поручение начальства. Известны случаи, когда цензурный просмотр газеты возлагался на лицо, живущее в другом, отдаленном городе, вследствие чего становилось невозможным дальнейшее издание газеты».
Такая практика цензурования активно использовалась именно по отношению к провинциальной журналистике. Когда газета «Донской голос» (1880-1883, Новочеркасск) в 1883 г. попыталась выступить за предоставление донской печати таких же прав, как и столичной, ее цензурование было переведено в Москву. При этом газете, чтобы пройти контрольную процедуру, требовалось 16 дней. Сообщив о том.
что в таких условиях выпускать «Донской голос» невозможно, редакция прекратила его издание. Точно так же цензурное ведомство поступило с владикавказской частной газетой «Терек» (1882-1884). переведя ее цензурование в Тифлис, когда местному начальству надоела газета с «вредным направлением». И «Терек» закончил свой путь.
Еще в 1875 г. в журнале «Дело» в статье «Печать в провинции» известный деятель культуры Д. Л. Мордовцев писал о бесперспективности местной периодики и о ее закономерной гибели, обосновывая свою точку зрения так называемой теорией централизации, но которой пресса должна сосредоточиваться лишь в крупных центрах. Получалось, что в состоянии местной журналистики виновата не цензура, а «закон центральной силы, закон роста центров, закон роста больших городов».
В ходе развернувшейся в прессе полемики этим взглядам был дан решительный отпор. Многие газеты и журналы («Санкт-Петербургские ведомости», «Отечественные записки», «Неделя», «Голос» и др.) отстаивали интересы провинциальной печати. Особенно остро реагировали на теорию Мордовцева в самой провинции. Публицист А. С. Гациский, постоянно выступавший но проблемам местной прессы, ощущавший и фиксировавший в своих произведениях культурный подъем в регионах России, в 1876 г. выпустил в Нижнем Новгороде статью «Смерть провинции или нет? Открытые письма Д. Л. Мордовцеву. Письмо 1», получившую повсеместно большой резонанс. В ней он назвал «неуместной» претензию Мордовцева «на централизацию духовной жизни страны». «Петербург без провинции — модная шляпа без туловища», — заметил Гациский. В Казани тогда же вы