ответ:
объяснение:
нравственный, практический опыт народа был для крылова большей частью выше философских и иных учений. он стал почвой, на которой, по убеждению баснописца, произрастали и культура, и наука, на которой держался весь социальный порядок. в этом легко убедиться, сравнив басню “верхушка и корень” м.н. муравьева и басню “листья и корни” крылова.
в басне “верхушка и корень” муравьев подразумевал под верхушкой правительство, а под корнем – народ. корень взбунтовался и перестал “кормить, поить и на себе носить” верхушку. результат оказался плачевным:
приблекло деревцо, свернулись ветки вдруг,
и наконец верхушка – бух;
и корень мой с тех пор стал превращен в колоду.
муравьев – сторонник того взгляда, что социальный организм целен и потому каждое сословие должно выполнять положенную ему работу, но при этом благополучие корня зависит от верхушки, от ее умственной деятельности. крылов нисколько не возражает против иерархии сословий и их места под солнцем. он не осуждает листы за то, что они красивы, пышны и величавы. корни говорят им: “красуйтесь в добрый час! ” но баснописец высмеивает хвастовство и надменность листов, недальновидно и безумно отвергающих тех, кто “питает” их и дает им возможность “цвести”:
а если корень иссушится, —
не станет дерева, ни вас, —
отвечают корни листам. здесь речь уже идет не о сентиментальном сочувствии к смиренным и незаметным труженикам, а о самых основах социального порядка. в басне крылова, по сравнению с басней муравьева, вносится поправка: процветание государства зависит не только от листов, но и от смиренных корней, которые, “роясь в темноте”, питают вознесшихся над ними. мысль крылова ясна: если “дерево” обозначает цельный государственный организм, то важны все его части, в забвение хотя бы тех же невидимых корней пагубно для его благополучия. тут крылов снова не приемлет характерные “крайности”, сопоставляя в яркой антитезе красоту листов и смиренную долю корней, живущих “в темноте”. при этом он вовсе не отвергает величия дворянской культуры, ее красоту и ценность. у него нет дилеммы – либо листы, либо корни. он настаивает на единстве общества и культуры – и листы, и корни.
Нравственный, практический опыт народа был для Крылова большей частью выше философских и иных учений. Он стал почвой, на которой, по убеждению баснописца, произрастали и культура, и наука, на которой держался весь социальный порядок. В этом легко убедиться, сравнив басню “Верхушка и Корень” М.Н. Муравьева и басню “Листья и Корни” Крылова.
В басне “Верхушка и Корень” Муравьев подразумевал под Верхушкой правительство, а под Корнем – народ. Корень взбунтовался и перестал “кормить, поить и на себе носить” Верхушку. Результат оказался плачевным:
Приблекло деревцо, свернулись ветки вдруг,
И наконец Верхушка – бух;
И Корень мой с тех пор стал превращен в колоду.
Муравьев – сторонник того взгляда, что социальный организм целен и потому каждое сословие должно выполнять положенную ему работу, но при этом благополучие Корня зависит от Верхушки, от ее умственной деятельности. Крылов нисколько не возражает против иерархии сословий и их места под солнцем. Он не осуждает Листы за то, что они красивы, пышны и величавы. Корни говорят им: “Красуйтесь в добрый час!” Но баснописец высмеивает хвастовство и надменность Листов, недальновидно и безумно отвергающих тех, кто “питает” их и дает им возможность “цвести”:
А если Корень иссушится, —
Не станет дерева, ни вас, —
отвечают Корни Листам. Здесь речь уже идет не о сентиментальном сочувствии к смиренным и незаметным труженикам, а о самых основах социального порядка. В басне Крылова, по сравнению с басней Муравьева, вносится поправка: процветание государства зависит не только от Листов, но и от смиренных Корней, которые, “роясь в темноте”, питают вознесшихся над ними. Мысль Крылова ясна: если “дерево” обозначает цельный государственный организм, то важны все его части, в забвение хотя бы тех же невидимых Корней пагубно для его благополучия. Тут Крылов снова не приемлет характерные “крайности”, сопоставляя в яркой антитезе красоту Листов и смиренную долю Корней, живущих “в темноте”. При этом он вовсе не отвергает величия дворянской культуры, ее красоту и ценность. У него нет дилеммы – либо Листы, либо Корни. Он настаивает на единстве общества и культуры – и Листы, и Корни.