Не забыл Лонгрен о предательстве Меннерса, не простил его за смерть Мэри.
Поэтому он не тонущему Меннерсу и был надолго наказан земляками.
Им было отвратительно, непонятно, поражало их, что Лонгрен молчал.
Молча, до своих последних слов, посланных вдогонку Меннерсу, Лонгрен стоял; стоял неподвижно, строго и тихо, как судья, выказав глубокое презрение к Меннерсу -большее, чем ненависть, было в его молчании, и это все чувствовали.
Если бы он кричал, выражая жестами или суетливостью злорадства, или еще чем иным свое торжество при виде отчаяния Меннерса, рыбаки поняли бы его, но он поступил иначе, чем поступали они-поступил внушительно, непонятно и этим поставил себя выше других, словом, сделал то, чего не прощают.
Не забыл Лонгрен о предательстве Меннерса, не простил его за смерть Мэри.
Поэтому он не тонущему Меннерсу и был надолго наказан земляками.
Им было отвратительно, непонятно, поражало их, что Лонгрен молчал.
Молча, до своих последних слов, посланных вдогонку Меннерсу, Лонгрен стоял; стоял неподвижно, строго и тихо, как судья, выказав глубокое презрение к Меннерсу -большее, чем ненависть, было в его молчании, и это все чувствовали.
Если бы он кричал, выражая жестами или суетливостью злорадства, или еще чем иным свое торжество при виде отчаяния Меннерса, рыбаки поняли бы его, но он поступил иначе, чем поступали они-поступил внушительно, непонятно и этим поставил себя выше других, словом, сделал то, чего не прощают.
