Джеральд Даррелл с детства увлекался биологией, зоологией и природой вообще, чем вызывал бурное негодование во всей семье. Просто так написать краткое содержание не получится: события там плещут через край, но если Вы эту книгу не читали - обязательно прочтите Джерри писал лёгким юморным языком В этой книге Джеральд описывает пребывание всей его семьи на греческом острове Корфу. В начале он предполагал, что эта книга будет чисто ботанико-зоологической, но, как он сам писал: "Я допустил серьёзную ошибку, пустив на первые страницы книги своих родных". Его семья попадала в самые смешные передряги. Сразу скажу, для пояснения самого смешного в характерах его родных, что самому старшему его брату, Ларри, было 21, старшему брату Лесли - 19, старшей сестре Марго - 18, ему самому было лет 10, а мамин возраст не указывается, потому что, по словам Джерри: "Она никогда не вспоминала о своих днях рождения". Очень рекомендую эту книгу Смеяться будете каждые пять минут :))
Лет десять назад у нас был опубликован рассказ американского писателя Гамильтона “Невероятный мир”. Прибывшие на Марс космонавты, к своему удивлению, встречают на этой пустынной планете многочисленное и странное население. Монстры, один другого страшнее и несообразнее: многоголовые, многоногие, злющие и бес все вооруженные нестреляющим оружием; почему-то здесь есть и красотки. Откуда этот сброд? Оказывается, из фантастики. На Марсе материализуются бредовые измышления безответственных фантастов. Но теперь, раскрыв тайну человеческого воображения, обиженные марсиане садятся за пишущие машинки, и вот уже по Нью-Йорку шагает уродливый великан — отныне марсианский бред материализуется на Земле. Рассказ этот пародийный — он высмеивает бытовавшую на Западе авантюрную фантастику, “космическую оперу”. Но сейчас я хотел бы обратить внимание на другое: рассказ этот не только пародиен, но и символичен. Да, действительно, нашу Землю окружает некий невероятный мир, который называется космосом, невообразимо обширный, необыкновенно пустой, с миллиардами километров “ничего”, пронизанного только лучами, простреливаемого метеоритной пылью. Быть может, — ручаться нельзя — сотни и тысячи лет люди будут рыскать в этой пустоте между мерзлыми глыбами и раскаленными сгустками газа, прежде чем найдут какое-то подобие жизни, не говоря уже о разуме. Но и сейчас, помимо этого подлинного космоса, мерзло-пустого, создан в читательских головах еще один космос, воображаемый, где носятся взад и вперед ракетные корабли, пороховые, водородные, атомные, мезонные, анамезонные, фотонные, внепространственные, ноль—пространственные, — необозримый мир, густо населенный героями, космос литературный, придуманный писателями в соответствии с их симпатиями, личными, классовыми, историческими, национальными, профессиональными. И население получилось до того пестрое, что разобраться в нем нелегко — нужно сопоставлять вкусы и взгляды писателей разных стран и разных времен. Нельзя, свалив два десятка рассказов в одну кучу, сказать: вот литературные герои космоса. Нужны еще примечания — что за герои, откуда, требуется этакий адрес-календарь — “кто есть кто” в литературном космосе, что за герой, кто послал его, куда и с какой целью.
