Писатель очень часто прибегает к мимолетным, коротким описаниям жизни города глазами героя. Таково описание «горячительных» заведений, из которых выбегали женщины, одетые, как ходят «по соседству и в одних платьях. В двух-трех местах они толпились на тротуаре группами, преимущественно у сходов в нижний этаж, куда, по двум ступенькам, можно было спускаться в разные весьма увеселительные заведения». Петербург становится олицетворением духовного и физического уродства общества. Здесь продается и покупается все, включая тело и душу человеческую.
Лишь только раз, как в тумане, возникает величественный Петербург перед Раскольниковым: «Необъяснимым холодом веяло на него от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта картина…». Но в романе Достоевского Петербург становится враждебной для человека силой.
Безрадостна, чужда и далека от главного героя удивительно прекрасная панорама Исаакиевского собора и Зимнего дворца. Но такое безразличие к красивым местам «города противоречий» было свойственно для всех бедных людей, живущих в трущобах и в самых грязных районах Петербурга, поскольку сознание этих людей заполнено только одним – чувством страха перед будущим.
Родион Раскольников, как человек тонкой душевной организации, чувствует свою зависимость от ужасного Петербурга. Не раз в своих фантазиях он желал изменить этот город к лучшему: «Проходя мимо Юсупова сада, он даже очень было занялся мыслью об устройстве высоких фонтанов и о том, как бы они хорошо освежали воздух на всех площадях. Мало-помалу он перешел к убеждению, что если бы рас Летний сад на все Марсово поле и даже соединить с дворцовым Михайловским садом, то была бы прекрасная и полезнейшая для города вещь».
Сидит Соловей Разбойник Одихмантьев сын. Однако Илья Муромец едет по прямой дороге. У реки Смородины он видит Соловья Разбойника, которого побеждает, попав стрелой в правый глаз «со косицею». Илья привязывает врага к стремени. Дальше путь лежит мимо дома Соловья Разбойника. У окна сидят дочери его, которые замечают, что отца взяли в плен, и просят вызволить его. Но их останавливает сам Соловей Разбойник, советует позвать Илью в гости, угостить и одарить «дарами драгоценными». Илья Муромец отказывается от приглашения. Приезжает он в Киев на царский двор. Князь Владимир не поверил Илье, что тот сквозь все преграды смог проехать до Киева. Тогда Илья показывает князю пленного врага. Владимир хочет послушать «посвист» соловьиный. От этого свиста Маковки на теремах покривились, А оконенки во теремах рассыпались... А что есть-то людишек, так все мертвы лежат. Тогда вывозит Илья Соловья Разбойника «во чисто поле» и отрубает ему голову.
Илья Муромец утром выехал из своего родного села, чтобы к обедне поспеть в Киев. Подъезжает он к Чернигову, который окружила вражья «силушка великая». Побив всех врагов, Илья Муромец въезжает в город, где просит «мужичков» показать ему короткую дорогу к стольному граду. Предупреждают его мужики об опасности на «прямоезжей» дороге: Прямоезжая дорожка заколодела, Закол од ела дорожка, замуравела... Как у той ли то у Грязи-то у Черноей, Да у той ли у березы у покляпыя, Да у той ли реки у Смородины, У того креста у Леванидова Сидит Соловей Разбойник во сыром дубу,
Лишь только раз, как в тумане, возникает величественный Петербург перед Раскольниковым: «Необъяснимым холодом веяло на него от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта картина…». Но в романе Достоевского Петербург становится враждебной для человека силой.
Безрадостна, чужда и далека от главного героя удивительно прекрасная панорама Исаакиевского собора и Зимнего дворца. Но такое безразличие к красивым местам «города противоречий» было свойственно для всех бедных людей, живущих в трущобах и в самых грязных районах Петербурга, поскольку сознание этих людей заполнено только одним – чувством страха перед будущим.
Родион Раскольников, как человек тонкой душевной организации, чувствует свою зависимость от ужасного Петербурга. Не раз в своих фантазиях он желал изменить этот город к лучшему: «Проходя мимо Юсупова сада, он даже очень было занялся мыслью об устройстве высоких фонтанов и о том, как бы они хорошо освежали воздух на всех площадях. Мало-помалу он перешел к убеждению, что если бы рас Летний сад на все Марсово поле и даже соединить с дворцовым Михайловским садом, то была бы прекрасная и полезнейшая для города вещь».