в романе а. с. пушкина «евгений онегин», как и в одноименной опере п. и. чайковского, есть две самые сильные сцены, потрясающие читателя и зрителя. это последняя встреча татьяны и онегина и гибель ленского на дуэли. на наших глазах происходят две трагедии, с которыми трудно смириться. хочется перевернуть страницы и вернуться назад, туда, где онегин влюблен и счастлив обретенным смыслом жизни, (почти как ленский в свое время), а юный поэт еще жив, и никто не помышляет о дуэли, о смерти.что мог бы «свершить для света» владимир ленский, если бы не был убит на дуэли? пушкин, прощаясь с ленским, тоже думал о его возможной судьбе. «красавец, в полном цвете лет, поклонник канта и поэт», мог бы со временем стать философом, ученым, настоящим, серьезным поэтом.ведь сам пушкин тоже когда-то писал романтические стихи, был легкомыслен и вспыльчив. годы, опыт сделали бы пылкого юношу мудрей, он нашел бы свою дорогу в жизни, встретил бы многих хороших и интересных людей, свою настоящую любовь, узнал бы настоящую, а не книжную жизнь. дальше пушкин рисует для ленского картину возможной заурядной жизни, в которой бы герой жил «в деревне, счастлив и рогат, носил бы стеганый халат», «пил, ел, скучал, толстел», пока «скончался б посреди детей, плаксивых баб и лекарей». могло бы быть и так. его страдальческая унесла с собою святую
но как бы там ни было, если бы ни дуэль — у ленского впереди была бы целая жизнь. как бы она ни сложилась, это лучше нелепой смерти в восемнадцать лет.это татьяна и онегин. их тоже счастье обойдет стороной. но вряд ли бы они хотели поменяться судьбою с ленским.
ответ:
на самом деле облик «властителей и судий» весьма далек от представлений поэта-классициста о просвещенном государственном деятеле. при их попустительстве творятся злодейства и несправедливости, процветает мздоимство (взяточничество). «земные боги» не хотят исполнять возложенные на них всевышним богом обязанности. державин выдвигает меткую формулу, раскрывающую основы деятельности такого монарха, его отношения к творимым беззакониям: «не внемлют! видят — и не знают мздою очеса». ничтожность царей, их человеческая слабость, склонность к соблазнам становятся особенно ощутимы антитезам: идеальный государь — государь реальный, царь — раб:
цари! я мнил, вы боги властны, никто над вами не судья, но вы, как я подобно, страстны и также смертны, как и я.
и вы подобно так падете, как с древ увядший лист падет! и вы подобно так умрете, как ваш последний раб умрет!