И.С.Тургенев. Н И Щ И Й.
Я проходил по улице… меня остановил нищий, дряхлый старик.
Воспаленные, слезливые глаза, посинелые губы, шершавые лохмотья, нечистые раны… О, как безобразно обглодала бедность это несчастное существо!
Он протягивал мне красную, опухшую, грязную руку. Он стонал, он мычал о
Я стал шарить у себя во всех карманах… Ни кошелька, ни часов, ни даже платка… Я ничего не взял с собою.
А нищий ждал… и протянутая его рука слабо колыхалась и вздрагивала.
Потерянный, смущенный, я крепко эту грязную, трепетную руку…
— Не взыщи, брат; нет у меня ничего, брат.
Нищий уставил на меня свои воспаленные глаза; его синие губы усмехнулись — и он в свою очередь стиснул мои похолодевшие пальцы.
— Что же, брат он, — и на том Это тоже подаяние, брат.
Я понял, что и я получил подаяние от моего брата.
Я понимаю так, что таким финалом Иван Сергеевич Тургенев хотел сказать, что все люди равны, что они нужны друг другу. И от кого придет в данный момент, одному Господу известно.
Вначале прохожий ставит грань между собой и несчастным больным стариком, живущим на милостыню прохожих. И милостыню, думается хотел подать машинально. Но, шаря по карманам, он постепенно осознал, что у него нет ничего, чтобы можно было дать нищему. А рука протянутая взывала к милосердию. Решение пожать эту руку было спонтанным, идущим от сердца. Если бы нашлась монетка, прохожий кинул бы ее, стараясь не коснуться грязных, опухших, трясущихся рук, в душе фарисейски благодаря Бога, что не не похож на старика.
А разница-то внешняя, да и пустые карманы прохожего ее как-то нивелируют. Он не смог старику преодолеть голод и холод и прожить еще один день. Но нищий простил ему свое бесполезное ожидание и утраченную надежду. Он с пониманием вернул ему дружеский жест. И это прощение и понимание и есть его подаяние. Не для питания тела, но души.
В том что Зощенко в Обезьянем языке высмейвал народ и сравнивал с обезьянами а в рассказе Свои и чужие он различает как смеются близкие и родные и как смеются те кто чужие