Бабушка представляет собой полную противоположность деду, своему мужу: ласковая, добрая, готовая всем прийти на Бабушка сильно переживает из-за постоянных ссор своих сыновей, недовольна суровостью деда. Особо на лице бабушки выделялись глаза, благодаря которым героиня «светилась изнутри… неугасимым, веселым и теплым светом».
Жизнь у нее действительно темная: с матерью-инвалидом подаяния, потом овладела мастерством кружевницы, в четырнадцать лет выдали замуж, к пятнадцати родила первенца, было восемнадцать детей, из которых выжили только трое. Муж всю жизнь зверски бьет, и ни слова поперек в ответ, все оправдывает: «Сердится, трудно ему, старому, неудачи все…Ты меня не больно жалей… я ведь тоже поди-ка и сама виновата». Сыновья – звери, а все на защиту бросается и учит внука: «Кто в чем виноват – это дело не твое. Господу судить и наказывать». Что ее, давало внутренний свет? «Сказок, былей и стихов она знала бесчисленно много», «плясала, словно рассказывала что-то», разговаривала с Богом («Он поймет. Ему что ни говори – он разберет…») и Богородицей («Радости источник, красавица пречистая, яблоня во цвету!..») как с равными, с лошадьми («Что, дитятко? Что, котенок? Пошалить охота? Ну, побалуй, богова забава!»), птицами, растениями, домовым. Много в ней силы, внутреннего огня, неугомонности жизни: «Бабушка стряпала, шила, копалась в огороде и в саду, вертелась целый день, точно огромный кубарь, подгоняемый невидимой плеткой, нюхала табачок, чихала смачно и говорила, отирая потное лицо: «Здравствуй, мир честной, во веки веков!» Во время пожара всюду поспевала: успела приказать вынести из дома иконы и увести детей, вытащить купорос из мастерской, остановить лошадь, организовать и поблагодарить соседей; с обгоревшими руками после пожара принимала роды. Пятеро мещан бьют мужика – бабушка мчится на размахивая коромыслом.
Ни богатство, ни бедность, ни горе, ни радость не меняют ее. «И сама бабушка, точно из меди лита, – неизменна», как сама жизнь.
В которой рассказывается о великом препирательстве Санчо Пансы с племянницей и экономкой Дон Кихота и о других забавных предметах Покуда Дон Кихот, священник и цирюльник вели эти беседы, во дворе затеялась преизрядная потасовка между Санчо, с одной стороны, и племянницей вкупе с экономкой — с другой, поскольку обе не желали впускать его, укоряя за то, что он смущает и соблазняет своего господина да таскает его по трущобам, в ответ на что Санчо заявил, что если уж кого смущали, соблазняли и таскали по трущобам, посулами выманив из дому, так это его.
Но тут следует заметить, что, возможно, экономка и племянница были не так уж далеки от истины, ибо оба они, и Дон Кихот, и Санчо, смущали, и соблазняли, и таскали друг друга по трущобам сего света. Тот, кто почитает себя ведущим, нередко оказывается в значительной мере ведомым, и вера героя питается тою верой, которую удается ему внушить своим последователям. Санчо был для Дон Кихота человечеством; и Санчо, в вере шаткий, но временами укреплявшийся в ней, ибо черпал ее у своего господина, в свою очередь питал веру Рыцаря. Чтобы верить себе самим, мы обычно нуждаемся в том, чтобы поверили нам; и я готов был бы утверждать, что Бог питается нашею людской верой, не будь такое утверждение чудовищной ересью и даже явным нечестием. Мысль, которую глубочайшим и возвышеннейшим образом выразил Гонгора, хотя и обратив ее, для виду, к божествам Греции, в алмазных — по твердости и блеску — строках, гласящих:
Из древа идолов творит резец, Богов из идолов творит молитва.113
По единому образу выковали Рыцаря и оруженосца, как предположил священник. И в жизни, прожитой обоими сообща, самое великое, самое утешающее то, что одного нельзя себе представить без другого, что они не только не являются двумя противоположными полюсами, как ошибочно полагают иные, но были и пребудут даже не двумя половинками одного апельсина,114 а единым существом, увиденным с двух сторон. Санчо не давал умереть санчо- пансизму в Дон Кихоте, а Рыцарь кихотизировал оруженосца, выводя из глубины души наружу его кихотическую суть. И хотя сказал Санчо: «Родился я Санчо и хочу умереть Санчо», нет сомнения, что внутри Санчо немало от Дон Кихота.
Так что когда остались они вдвоем, сказал идальго оруженосцу знаменательные слова: «…вместе мы отправились, вместе поехали, вместе и скитались; ту же судьбу и тот же жребий мы разделяли оба…»; а еще сказал: «…я — голова, а ты, мой слуга, — один из моих членов; и по этой причине если со мной случается несчастье, то оно случается и с тобой, и ты должен чувствовать мою боль, а я твою», — многозначительнейшие слова, в которых Рыцарь выказал, сколь глубоко он чувствует, что они с оруженосцем — единое целое.
Мы живем на прекрасной пл.анете земля. это красивая планета. на ней много всего зеленого, что дает ей свежеть. но как жаль, что мы, люди, доводим нашу землю, нашу природу до состояния истощения. зачем мы мусорим? зачем мы не ухаживаем за природой? ведь за это, когда-нибудь, мы потерпим жесткий ответ природы к нам. я, лично, не знаю, что это будет. огромное цунами, всемирной землятресение, или же вирус. я не знаю этого. но одно я знаю точно. мы-хозяева нашей природы. мы те, кто может исправить всю ситуацию и напоавить ее в нужное русло, не смотря на то,что именно мы все и испортили. все еще возможно исправить.
Объяснение:
Бабушка представляет собой полную противоположность деду, своему мужу: ласковая, добрая, готовая всем прийти на Бабушка сильно переживает из-за постоянных ссор своих сыновей, недовольна суровостью деда. Особо на лице бабушки выделялись глаза, благодаря которым героиня «светилась изнутри… неугасимым, веселым и теплым светом».
Жизнь у нее действительно темная: с матерью-инвалидом подаяния, потом овладела мастерством кружевницы, в четырнадцать лет выдали замуж, к пятнадцати родила первенца, было восемнадцать детей, из которых выжили только трое. Муж всю жизнь зверски бьет, и ни слова поперек в ответ, все оправдывает: «Сердится, трудно ему, старому, неудачи все…Ты меня не больно жалей… я ведь тоже поди-ка и сама виновата». Сыновья – звери, а все на защиту бросается и учит внука: «Кто в чем виноват – это дело не твое. Господу судить и наказывать». Что ее, давало внутренний свет? «Сказок, былей и стихов она знала бесчисленно много», «плясала, словно рассказывала что-то», разговаривала с Богом («Он поймет. Ему что ни говори – он разберет…») и Богородицей («Радости источник, красавица пречистая, яблоня во цвету!..») как с равными, с лошадьми («Что, дитятко? Что, котенок? Пошалить охота? Ну, побалуй, богова забава!»), птицами, растениями, домовым. Много в ней силы, внутреннего огня, неугомонности жизни: «Бабушка стряпала, шила, копалась в огороде и в саду, вертелась целый день, точно огромный кубарь, подгоняемый невидимой плеткой, нюхала табачок, чихала смачно и говорила, отирая потное лицо: «Здравствуй, мир честной, во веки веков!» Во время пожара всюду поспевала: успела приказать вынести из дома иконы и увести детей, вытащить купорос из мастерской, остановить лошадь, организовать и поблагодарить соседей; с обгоревшими руками после пожара принимала роды. Пятеро мещан бьют мужика – бабушка мчится на размахивая коромыслом.
Ни богатство, ни бедность, ни горе, ни радость не меняют ее. «И сама бабушка, точно из меди лита, – неизменна», как сама жизнь.