Национальный дух (также народный дух, нем. Volksgeist) — ключевое понятие философии истории времён романтического национализма.
Примерно в XVII веке в практической дипломатии возникло обыкновение замечать и сравнивать друг с другом национальные характеры. Позже оно привело к появлению самого термина «национальный дух» (l’esprit des nations) у Боссюэ и французских просветителей, особенно у Вольтера и Монтескьё. Под влиянием Монтескьё Фридрих Карл фон Мозер выпустил книжечку (56 страниц) «О немецком национальном духе» (Von dem deutschen Nationalgeist, 1765), вызвавшую обширную дискуссию.[1] Учение Гердера о народном духе с одной стороны развивает просветительское, с другой стороны уже предвосхищает романтическое чувство иррационального и таинственного в народном духе. В романтическом учении о продуктивном духе народов братьев Гримм, которое было в целом узким и националистическим, этому духу надлежит из темного лона породить все своеобразие нации. Впоследствии романтическое учение исторической школы права (Савиньи) привело к недооценке наднациональных связей и влияний в исторической жизни и было связано пуповиной с естественно-правовым пониманием истории, поскольку это понимание истории заменяло веру в стабильную, всеобщую природу человека верой в стабильную природу народов. Это учение изолировало отдельный народ и игнорировало воздействия на его духовное бытие, возникавшие из политического и культурного сосуществования народов — своего рода аберрация зрения, дававшая себя знать едва ли не до конца XIX в.
У Гегеля национальный дух обозначает культурно-исторические проекции Абсолютного Духа. Вступая в противоборство друг с другом, национальные духи диалектически движут историю. Эмпирическим выражением национального духа является народ. Национальный дух посредством национального характера влияет на формирование индивидуального духа. Национальный дух осознает себя в религии, искусстве, системе права, политике, философии (наряду с духом времени). Государство является организацией определенного народа, объективированным выражением своеобразия национального духа.
ОбъясВпервые Аркадий Иванович Свидригайлов упоминается в письме матери Раскольникова к сыну с рассказом о злоключениях его сестры Дуни, служившей в доме С. и его жены, богатой помещицы Марфы Петровны. Сластолюбивый Свидригайлов преследовал красавицу горничную, а получив отказ, оклеветал. Однако, раскаявшись, вскоре восстановил ее репутацию, после чего Дуне сделал предложение расчетливый делец Лужин, искавший бедную и зависимую невесту. По желанию жениха Дуня с матерью приезжают на жительство в Петербург, куда вскоре, после внезапной и загадочной смерти жены, которую он избил и, по-видимому, отравил, прибывает и Свидригайлов «Это был человек лет пятидесяти, росту повыше среднего, дородный, с широкими и крутыми плечами, что придавало ему несколько сутуловатый вид. Был он щегольски и комфортно одет и смотрел осанистым барином. «...» Широкое, скулистое лицо его было довольно приятно, и цвет лица был свежий, не петербургский».
Свидригайлов приходит знакомиться к Раскольникову, тщетно его об устройстве личного свидания с Дуней. Откровенно рассказав о своем темном шулерстве, долговой тюрьме, женитьбе из-за денег на Марфе Петровне, об утопившейся в проруби после изнасилования девочке, - он признается, что жить «очень скучно» и что даже «вечность» для него «вроде деревенской бани, закоптелой, а по всем углам пауки».
Случайно оказавшись соседом Сони Мармеладовой, Свидригайлов, еще раньше ощутивший «какую-то точку общую» между собой и Раскольниковым, узнает о преступлении последнего и перипетиях вокруг него. Обещая в письме к Дуне раскрыть тайну брата, он заманивает ее для разговора к себе на квартиру.
Судьба Свидригайлова — это возможный вариант судьбы Раскольникова, если бы на его пути не встретилась Соня. Но последняя надежда рухнула с окончательным и твердым отказом Дуни:
“ — Так не любишь? .. И не можешь? Никогда?
― Никогда!”
После этого Свидригайлов делает над собой огромное усилие — нелегко отказаться от единственной надежды — и отпускает Дуню. Возможно, у него были мысли о насилии, недаром сквозь его показное спокойствие прорывался тот самый огонь, “который когда-то так испугал Дунечку”. Но он так и не смог его осуществить — все-таки Дуню он действительно любит, хотя его любовь весьма своеобразна. Но он любит, как умеет, а вот Дуня его любить не может, и поэтому его шанс потерян. Он обречен на смерть, и это всего лишь во времени связь с предыдущим и последующим эпизодами — в разговоре с Раскольниковым Свидригайлов рассказывает ему о всей своей жизни и о всех мерзостях, которые он совершил — то есть утверждается необходимость перемен в жизни. Но так как Свидригайлов не ее осуществить самостоятельно, то ему нужна человека, которого он любит — Дуни.
Свидригайлов пребывает в состоянии раздвоенности: он как будто готовится к новым преступлениям (надругательству над Дуней и своей 16-летней невестой, которую хочет, натешившись, отдать жестокой сводне), но к Дуне испытывает нечто большее, чем страсть, и ее взаимность - единственная надежда для Свидригайлова вернуться к источнику бытия, любви, жизни - Богу. Убедившись в ее бесповоротной нелюбви к себе, он отпускает Дуню. Сам же через несколько часов отправляется в «вояж», то есть застреливается, перед этим отдав 3 тысячи Соне и 15 тысяч - невесте.нение: