Развязка «Ревизора» так же гениально проста и лаконична, как и завязка. Гоголь создает сложнейший по реалистической глубине финал, где веселая комедия начинает отсвечивать трагедией. По мысли того же Немировича-Данченко, здесь словно срываются внезапно «все покровы быта». В финале выражена мысль Гоголя о грядущем возмездии, надежда на торжество справедливости и закона. «Именное предписание», по которому появляется настоящий ревизор, выступает как некий фатум, высшая справедливость. В «Театральном разъезде» Гоголь скажет: «...Дай бог, чтобы правительство всегда и везде слышало призвание свое — быть представителем провиденья на земле и чтобы мы веровали в него, как древние веровали в рок, настигающий преступления» (V, 144). Беспощадно критикуя существующие порядки, Гоголь в то же время не посягал на их социальную основу. Он пытался надеяться на справедливые деяния просвещенного монарха.
Несмотря на эти утопические иллюзии, «Ревизор» обладает огромной критической, взрывчатой силой. Освободительный характер имеет гоголевский смех. Проникнутый глубочайшим негодованием, он беспощадно разоблачает мерзости жизни и в то же время страстно устремлен к добру и справедливости. Гоголь считал смех единственным «честным, благородным лицом» своей комедии, подчеркивал его «светлую» природу и нравственно-воспитательное значение: «Насмешки боится даже тот,» который уже ничего не боится на свете». В «Ревизоре» Гоголь смеется над всем безобразным, исходя из какой-то высочайшей, идеальной точки зрения. По словам самого писателя, «засмеяться добрым, светлым смехом может только одна глубоко добрая душа» (V, 170).
А. Приставкин, автор повести “Ночевала тучка золотая”, родом, как и все мы, из своего детства. Но привычная для его сверстников формула “мы родом из войны” предполагает уточнение. А. Приставкин родом из детдома военных лет, где легче было умереть, чем выжить.
В писателе сильна была ранняя, по определению Ф. М. Достоевского, первая память. Память эта — безотрадно горька, но А. Приставкин ей не изменяет, не ищет в ней утешения, не пытается темные стороны уравновесить светлыми. Сам писатель не без удивления вспоминает свое нищее детство, бродяжничество: неужели так было?
Повесть Анатолия Приставкина “Ночевала тучка золотая” — это война, ее уголок, не освещенный ни вспышками “Катюш”, ни россыпью победных фейерверков; тайна, порожденная не фронтовой необходимостью, а гнусностью замысла и осуществления. Теперь-то тайна раскрыта, теперь мы читаем у А. Приставкина о детдомовцах-близнецах Кузьмёнышах, отправленных из Подмосковья в благодатный край — на Кавказ, где сказочно тепло и сытно. Души в повести детские; судьбы, искореженные войной, .сиротством, уголовщиной. Беспризорный, беспощадный мир. Со своими законами и своим беззаконием.
Кузьмёнышей ожидает такое, о чем невозможно догадаться в начале повести, с первых страниц не обещавшей легкого, беспечального чтения. Какая тут легкость, когда подмосковный детдом живет одной исступленной думой: “вдохнуть опьяняющий, дурманящий запах”. Никому не нужными семенами летят через войну, через разрушенные земли братья. Они умеют выйти если и не сухими из воды, то хотя бы не пойти ко дну, не пустить пузыри. Родство по крови переходит в родство душ. Одиннадцатилетние близнецы неразлучны. Это им выжить, сносить все напасти, сообща мошенничать, воровать. Они всегда вместе — четыре руки, четыре ноги, две головы — и до того похожи: никто не отличит — Колька это или Сашка. Близнецы искусно всех морочили, и, даже когда не было необходимости, один выдавал себя за другого. Выручая друг друга, было легче уцелеть в гибельных обстоятельствах. Их скрытность стала самой натурой. Близнецы откровенны только друг с другом. Откровенность эта в том внутреннем единении, когда один настолько дополняет второго, что они по отдельности не мыслят, не представляют собственного существования.
Беда сближает тех, кто попал в нее. Когда на станции Кубань эшелон с беспризорниками встречается с глухо зарешеченным эшелоном, где изнывают взаперти черноглазые люди, Колька, не понимая, что воду, протягивает ладонь с ягодами терновника. На естественный порыв только мальчонка-беспризорник. Станция живет своей жизнью, не желая слышать крик и плач из запертых теплушек; из репродукторов доносится “Широка страна моя родная... ”.
Печально завершается и эта главка, намекая на роковую неслучайность встречи двух эшелонов.
“Наши поезда постояли бок о бок, как два брата-близнеца, не узнавшие друг друга, и разошлись навсегда, и вовсе ничего не значило, что ехали они — одни на север, другие на юг. Мы были связаны одной судьбой”. Эту связь сам писатель осознал и понял не сразу. И до сих пор мы связаны со страшными деяниями, которые привели к горю и гибели тысяч и тысяч людей. Человек, открывший существование народов-изменников, слыл специалистом по национальному во Им был разработан план борьбы с этими народами, правда, до конца превратить теорию в практику даже ему не удалось — не уда- лось покарать целиком все народы за то, что и среди них попадались предатели, перебежчики. Однако теория осела в головах и в памяти людей оскорбительными кличками, “теориями” о “национальной вине”, “национальных болезнях” и так далее. Следствия ее — в событиях Степанакерта и Сумгаита, Риги и Тбилиси, в чеченской войне. А в 1944 году укрывшиеся в горах чеченцы уничтожили детский дом. Сашка погиб смертью чудовищной, изуверской. Сцену, написанную А. Приставкиным, не часто встретишь в нашей литературе. Колька своими глазами увидел, какую смерть принял его брат. Эта повесть - предостереженье на будущее.
Объяснение: