Через базарную площадь идёт полицейский надзиратель Очумелов. Он видит бегущую собаку, которую догоняет и хватает ругающийся мужик. Собирается толпа. Мужик (золотых дел мастер Хрюкин) показывает толпе покусанный палец. Очумелов настроен решительно: «Я покажу вам, как собак распускать! Елдырин, — обращается он к городовому, — узнай, чья это собака, и составляй протокол! А собаку истребить надо. Немедля! » После того, как Очумелов узнаёт, что возможный хозяин собаки — генерал Жигалов, вся его решительность пропадает. Он обращается к городовому: «Сними-ка, Елдырин, с меня пальто, жарко стало» , а затем говорит пострадавшему Хрюкину: «Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком! » В это время городовой начинает сомневаться в том, что это собака генерала: «у него всё больше легавые» . Очумелов меняется на глазах, и теперь он снова решителен: «Я и сам знаю. У генерала собаки дорогие, породистые, а эта — чёрт знает что! Ты, Хрюкин, пострадал и дела этого так не оставляй
Работая локтями, мы бежали,- кого-то люди били на базаре. Как можно было это просмотреть! Спеша на гвалт, мы прибавляли ходу, зачерпывая валенками воду и сопли забывали утереть.
И замерли. В сердчишках что-то сжалось, когда мы увидали, как сужалось кольцо тулупов, дох и капелюх, как он стоял у овощного ряда, вобравши в плечи голову от града тычков, пинков, плевков и оплеух.
Вдруг справа кто-то в санки дал с оттяжкой. Вдруг слева залепили в лоб ледяшкой. Кровь появилась. И пошло всерьез. Все вздыбились. Все скопом завизжали, обрушившись дрекольем и вожжами, железными штырями от колес.
Свежести
Свежести! Хочется свежести! Свадебной снежности и незаслеженности, вежести мускулов, мозга, мазка, свежести музыки и языка!
И берег,
где вино и женщины, где столько разных обирал, как символ чуждой разложенщины воспринимал наш адмирал.
(«Тиран»)
О, улиц пёстрая базауность. тебе быть цельной не дано! Но кто талант и кто бездарность, струе фонтана всё равно! («Фонтанчик для питья»)
И устремляясь все ненадошней К несуществующему дну, Как дети, мы из двух нерадостей Хотели радость — хоть одну.
" В вагоне шаркают и шамкают "
Выпавлинивание,
выпендреж,
и хрустит муравьями жареными
позолоченная молодежь.
(“Аполло - 16” 1972 г.)
извини больше не могу:(