Ирина Алексеевна Руднева – хозяйка дома – почти никогда не выходила из своих комнат, кроме особенно торжественных, официальных случаев. Урожденная княжна Ознобишина, последний отпрыск знатного и богатого рода, она раз навсегда решила, что общество ее мужа и детей слишком брутально и потому равнодушно игнорировала его, развлекаясь визитами к архиереям и поддержанием знакомства с такими же, как она сама, окаменелыми потомками родов, уходящих в седую древность. Впрочем, мужа своего Ирина Алексеевна не уставала даже и теперь тайно, но мучительно ревновать. И она, вероятно, имела для этого основания, так как Аркадий Николаевич, известный всей Москве гурман, игрок и щедрый покровитель балетного искусства, до сих пор еще, несмотря на свои пятьдесят с лишком лет, не утратил заслуженной репутации дамского угодника, поклонника и покорителя.
На Запорожской Сечи был один закон: Крестись. Чтобы попасть к козакам, нужно было иметь креститься и быть православной веры. Если же человек был другой веры, то его вели в церковь, которая всегда строилась по среди Сечи, и там перекрещивали. Козаки боролись против татаро-монголов и не подпускали их в Украину. В этом был плюс козачества...Но минус был в том, что козакам нельзя было уходить из Сечи, или же жениться. Если козак был женат, он не мог брать жену с собой на Сечь. Товарищество для Тараса Бульбы, это сила, которая по его мнению, могла свергнуть все на своем пути. В своей речи перед козаками, Тарас говорит о своем патриотизме к Украине, и вдохновляет своей речью и своих товарищей.
Ирина Алексеевна Руднева – хозяйка дома – почти никогда не выходила из своих комнат, кроме особенно торжественных, официальных случаев. Урожденная княжна Ознобишина, последний отпрыск знатного и богатого рода, она раз навсегда решила, что общество ее мужа и детей слишком брутально и потому равнодушно игнорировала его, развлекаясь визитами к архиереям и поддержанием знакомства с такими же, как она сама, окаменелыми потомками родов, уходящих в седую древность. Впрочем, мужа своего Ирина Алексеевна не уставала даже и теперь тайно, но мучительно ревновать. И она, вероятно, имела для этого основания, так как Аркадий Николаевич, известный всей Москве гурман, игрок и щедрый покровитель балетного искусства, до сих пор еще, несмотря на свои пятьдесят с лишком лет, не утратил заслуженной репутации дамского угодника, поклонника и покорителя.