Основной конфликт поэмы "Медный всадник" — конфликт между государством и личностью. Воплощается он прежде всего в образной системе: противопоставлением Петра и Евгения.
Образ Петра центральный в поэме. Пушкин дает в «Медном всаднике» свою трактовку личности и государственной деятельности Петра. Автор изображает два лика императора, во вступлении Петр — человек и государственный деятель:
На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел.
Им руководит идея блага Отечества, а не произвол. Он понимает историческую закономерность и предстает как решительный, деятельный, мудрый правитель.
В основной части поэмы Петр — памятник первому русскому императору, символизирующий самодержавную власть, готовый подавить любой протест:
Ужасен он в окрестной мгле! Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта!
Конфликт истории и личности раскрывается через изображение судьбы обыкновенного человека. Хотя Евгения исследователи не включают в галерею «маленьких людей» , тем не менее некоторые типические черты таких героев находим в этом образе. Евгений лишен индивидуальности. Петр I становится для него тем «значительным лицом» , которое появляется в жизни любого «маленького человека» , чтобы разрушить его счастье.
Величие, государственный масштаб образа Петра и ничтожность ограниченность кругом личных забот Евгения подчеркивается композиционно. Монолог Петра во вступлении («И думал он: Отсель грозить мы будем шведу...» ) противопоставлен «думам» Евгения («О чем же думал он? о том, / Что был он беден...») .
Конфликт поддерживается стилистически. Вступление, эпизоды связанные с «кумиром на бронзовом коне» , выдержаны в традиции оды — самого государственного жанра. Там, где речь идет о Евгении, господствует прозаичность.
Противостояние человека и власти, личности и государства — вечная проблема, однозначное решение которой Пушкин считает невозможным.
Из-за потери своей любимой Евгений потерял рассудок,скитался по городу.Но после года безумности вспоминает что же все таки произошло. К нему вернулось сознание.Поэтому Евгений грозит Медному всаднику не в паталогическом бреду а осознательно, но дальше страх снова возвращает безумие .Его силы в поединке с Петром изначально не равны."Добро,строитель чудотворный! шепнул он злобно задрожав,- Ужо тебе!.. И вдруг стремглав Бежать пустился... бежит и слышит за собой Тяжело-звонкое скаканье.. За ним несется Всадник Медный На звонко скачущем коне.
Образ Петра центральный в поэме. Пушкин дает в «Медном всаднике» свою трактовку личности и государственной деятельности Петра. Автор изображает два лика императора, во вступлении Петр — человек и государственный деятель:
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел.
Им руководит идея блага Отечества, а не произвол. Он понимает историческую закономерность и предстает как решительный, деятельный, мудрый правитель.
В основной части поэмы Петр — памятник первому русскому императору, символизирующий самодержавную власть, готовый подавить любой протест:
Ужасен он в окрестной мгле!
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!
Конфликт истории и личности раскрывается через изображение судьбы обыкновенного человека. Хотя Евгения исследователи не включают в галерею «маленьких людей» , тем не менее некоторые типические черты таких героев находим в этом образе. Евгений лишен индивидуальности. Петр I становится для него тем «значительным лицом» , которое появляется в жизни любого «маленького человека» , чтобы разрушить его счастье.
Величие, государственный масштаб образа Петра и ничтожность ограниченность кругом личных забот Евгения подчеркивается композиционно. Монолог Петра во вступлении («И думал он: Отсель грозить мы будем шведу...» ) противопоставлен «думам» Евгения («О чем же думал он? о том, / Что был он беден...») .
Конфликт поддерживается стилистически. Вступление, эпизоды связанные с «кумиром на бронзовом коне» , выдержаны в традиции оды — самого государственного жанра. Там, где речь идет о Евгении, господствует прозаичность.
Противостояние человека и власти, личности и государства — вечная проблема, однозначное решение которой Пушкин считает невозможным.