2. Внеклассное чтение - рассказ "Мать изменника" из "Сказок об Италии". ответить на во зачем мать уходит к сыну? Что сделала мать и почему? Ваше отношение к ее поступку
Уже несколько недель город был обложен тесным кольцом врагов, закованных в железо; по ночам зажигались костры, и огонь смотрел из черной тьмы на стены города множеством красных глаз — они пылали злорадно, и это подстерегающее горение вызывало в осажденном городе мрачные думы.
Со стен видели, как всё теснее сжималась петля врагов, как мелькают вкруг огней их черные тени; было слышно ржание сытых лошадей, доносился звон оружия, громкий хохот, раздавались веселые песни людей, уверенных в победе, — а что мучительнее слышать, чем смех и песни врага?
Все ручьи, питавшие город водою, враги забросали трупами, они выжгли виноградники вокруг стен, вытоптали поля, вырубили сады — город был открыт со всех сторон, и почти каждый день пушки и мушкеты врагов осыпали его чугуном и свинцом.
По узким улицам города угрюмо шагали отряды солдат, истомленных боями, полуголодных; из окон домов изливались стоны раненых, крики бреда, молитвы женщин и плач детей. Разговаривали подавленно, вполголоса и, останавливая на полуслове речь друг друга, напряженно вслушивались — не идут ли на приступ враги?
Особенно невыносимой становилась жизнь с вечера, когда в тишине стоны и плач звучали яснее и обильнее, когда из ущелий отдаленных гор выползали сине-черные тени и, скрывая вражий стан, двигались к полуразбитым стенам, а над черными зубцами гор являлась луна, как потерянный щит, избитый ударами мечей.
Не ожидая изнуренные трудами и голодом, с каждым днем теряя надежды, люди в страхе смотрели на эту луну, острые зубья гор, черные пасти ущелий и на шумный лагерь врагов — всё напоминало им о смерти, и ни одна звезда не блестела утешительно для них.
В домах боялись зажигать огни, густая тьма заливала улицы, и в этой тьме, точно рыба в глубине реки, безмолвно мелькала женщина, с головой закутанная в черный плащ.
Люди, увидав ее, спрашивали друг друга:
— Это она?
— Она!
И прятались в ниши под воротами или, опустив головы, молча пробегали мимо нее, а начальники патрулей сурово предупреждали ее:
— Вы снова на улице, монна Марианна? Смотрите, вас могут убить, и никто не станет искать виновного в этом...
Она выпрямлялась, ждала, но патруль проходил мимо, не решаясь или брезгуя поднять руку на нее; вооруженные люди обходили ее, как труп, а она оставалась во тьме и снова тихо, одиноко шла куда-то, переходя из улицы в улицу, немая и черная, точно воплощение несчастий города, а вокруг, преследуя ее, жалобно ползали печальные звуки: стоны, плач, молитвы и угрюмый говор солдат, потерявших надежду на победу.
Гражданка и мать, она думала о сыне и родине: во главе людей, разрушавших город, стоял ее сын, веселый и безжалостный красавец; еще недавно она смотрела на него с гордостью, как на драгоценный свой подарок родине, как на добрую силу, рожденную ею в людям города — гнезда, где она родилась сама, родила и выкормила его. Сотни неразрывных нитей связывали ее сердце с древними камнями, из которых предки ее построили дома и сложили стены города, с землей, где лежали кости ее кровных, с легендами, песнями и надеждами людей — теряло сердце матери ближайшего ему человека и плакало: было оно подобно весам, но, взвешивая любовь к сыну и городу, не могло понять — что легче, что тяжелей.
Так ходила она ночами по улицам, и многие, не узнавая ее, пугались, принимали черную фигуру за олицетворение смерти, близкой всем, а узнавая, молча отходили прочь от матери изменника.
Но однажды, в глухом углу, около городской стены, она увидала другую женщину: стоя на коленях около трупа, неподвижная, точно кусок земли, она молилась, подняв скорбное лицо к звездам, а на стене, над головой ее, тихо переговаривались сторожевые и скрежетало оружие, задевая камни зубцов.
Тема: осмысление взаимоотношений человека с природой в повести э. хемингуэя «старик и море».э. хемингуэй - человек-легенда еще при жизни. талантливый писатель и отважный человек: был участником войн (первой и второй мировых, гражданской в испании 1937 «больших африканских охот», высоко в горах и в бушующих океанах - все, связанное с риском, привлекало его.главный герой произведения. старик - одинокий рыбак сантьяго, который на протяжении 84 дней выходил в море, надеясь поймать большую рыбу.летающие рыбы, ласточки, гигантские черепахи, рыбы, акулы - для рыбака больше, чем представители животного мира, мира природы. «он любил летающих рыб - это были его первейшие друзья в океане». «а вот птиц он жалел, особенно маленьких и хрупких морских ». о морских свинках думал: «знаменитые они играются себе, любят друг друга. они нам будто братья, так же, как и летающие рыбы». рыб наделял человеческими чертами: «и, хвала богу, рыбы не такие умные, как мы, поэтому убиваем их, зато куда благороднее и ловчее. трепетная любовь сантьяго к морю. «старик всегда думал о море, как о женщине, о живом существе, которое может и подарить большую ласку, и лишить ее, а когда и совершает что-то плохое или неутешное, то лишь потому, что таков уж его характер». поединок с исполинской рыбой.исполинская рыба - достойный соперник старика рыбака, который убежден, что должен ее убить ради того, чтобы выжить. он понимает, что единственным оружием против такой рыбы может быть только его воля и ум. в этой борьбе и рыба, и старик находятся в одинаковых условиях, старик даже признает: «ты убиваешь меня, однако, ты имеешь на это право». и все ж таки, он хоть и обессилен, но побеждает. и ему не посчастливилось домой добычу: акулы пожирают ее, и старик притягивает на берег только огромный обгрызенный скелет. образ сантьяго - воплощение человеческой судьбы среди стихий. вокруг старого рыбака - море, рыбы, звезды, небо. море для него, как женщина, а звезды, как сестры. да и большая рыба - не просто реальная рыба, в ней кроется какая-то сила, которая будто разлита во всем мире.образ сантьяго является символом слияния человека и мира.
Внекоторой области, в некотором городе, в некой школе был 5"а"кл. и такой уж был он не , просто жуть. каждый день что-то случалось. учителя голову сломали, не знают что делать. при этой школе жил сторож, так, не приметный старик. смотрел он на все это, как дети, словно чертята, учителей изводят и решил школе. стал он думать, как же их проучить да уму разуму научить. когда дети спускались на физкультуру, то вещи свои оставляли в гардеробе, за которым присматривал старик. стал старик портить вещи, в дневниках писать всякую гадость. дети все перессорились, обвиняли друг друга, даже и не подозревая, кто это мог сделать. ведь на старика и подумать никто не мог. перестали дружить и наступила такая тишина и на перемене и на уроке. дети следили друг за другом и ябедничали. учителя и представить не могли, что настанет день такой. ругали детей и дома. все отдали бы дети за то, чтобы как прежде вместе играть, дружить .поняли они, что не спроста все это с ними случилось. разобрались они во всем. но старик так увлекся, что не хотелось ему все вернуть на свои места. вот и вывод, не делай плохо другому, не поняв, а каково было бы тебе.
О Матерях можно рассказывать бесконечно.
Уже несколько недель город был обложен тесным кольцом врагов, закованных в железо; по ночам зажигались костры, и огонь смотрел из черной тьмы на стены города множеством красных глаз — они пылали злорадно, и это подстерегающее горение вызывало в осажденном городе мрачные думы.
Со стен видели, как всё теснее сжималась петля врагов, как мелькают вкруг огней их черные тени; было слышно ржание сытых лошадей, доносился звон оружия, громкий хохот, раздавались веселые песни людей, уверенных в победе, — а что мучительнее слышать, чем смех и песни врага?
Все ручьи, питавшие город водою, враги забросали трупами, они выжгли виноградники вокруг стен, вытоптали поля, вырубили сады — город был открыт со всех сторон, и почти каждый день пушки и мушкеты врагов осыпали его чугуном и свинцом.
По узким улицам города угрюмо шагали отряды солдат, истомленных боями, полуголодных; из окон домов изливались стоны раненых, крики бреда, молитвы женщин и плач детей. Разговаривали подавленно, вполголоса и, останавливая на полуслове речь друг друга, напряженно вслушивались — не идут ли на приступ враги?
Особенно невыносимой становилась жизнь с вечера, когда в тишине стоны и плач звучали яснее и обильнее, когда из ущелий отдаленных гор выползали сине-черные тени и, скрывая вражий стан, двигались к полуразбитым стенам, а над черными зубцами гор являлась луна, как потерянный щит, избитый ударами мечей.
Не ожидая изнуренные трудами и голодом, с каждым днем теряя надежды, люди в страхе смотрели на эту луну, острые зубья гор, черные пасти ущелий и на шумный лагерь врагов — всё напоминало им о смерти, и ни одна звезда не блестела утешительно для них.
В домах боялись зажигать огни, густая тьма заливала улицы, и в этой тьме, точно рыба в глубине реки, безмолвно мелькала женщина, с головой закутанная в черный плащ.
Люди, увидав ее, спрашивали друг друга:
— Это она?
— Она!
И прятались в ниши под воротами или, опустив головы, молча пробегали мимо нее, а начальники патрулей сурово предупреждали ее:
— Вы снова на улице, монна Марианна? Смотрите, вас могут убить, и никто не станет искать виновного в этом...
Она выпрямлялась, ждала, но патруль проходил мимо, не решаясь или брезгуя поднять руку на нее; вооруженные люди обходили ее, как труп, а она оставалась во тьме и снова тихо, одиноко шла куда-то, переходя из улицы в улицу, немая и черная, точно воплощение несчастий города, а вокруг, преследуя ее, жалобно ползали печальные звуки: стоны, плач, молитвы и угрюмый говор солдат, потерявших надежду на победу.
Гражданка и мать, она думала о сыне и родине: во главе людей, разрушавших город, стоял ее сын, веселый и безжалостный красавец; еще недавно она смотрела на него с гордостью, как на драгоценный свой подарок родине, как на добрую силу, рожденную ею в людям города — гнезда, где она родилась сама, родила и выкормила его. Сотни неразрывных нитей связывали ее сердце с древними камнями, из которых предки ее построили дома и сложили стены города, с землей, где лежали кости ее кровных, с легендами, песнями и надеждами людей — теряло сердце матери ближайшего ему человека и плакало: было оно подобно весам, но, взвешивая любовь к сыну и городу, не могло понять — что легче, что тяжелей.
Так ходила она ночами по улицам, и многие, не узнавая ее, пугались, принимали черную фигуру за олицетворение смерти, близкой всем, а узнавая, молча отходили прочь от матери изменника.
Но однажды, в глухом углу, около городской стены, она увидала другую женщину: стоя на коленях около трупа, неподвижная, точно кусок земли, она молилась, подняв скорбное лицо к звездам, а на стене, над головой ее, тихо переговаривались сторожевые и скрежетало оружие, задевая камни зубцов.
Объяснение: