Эдуард Юрьевич Шим
Как Воробей тёплый угол искал
Жил да был на свете Воробей.
Не городской воробей - деревенский. Городские - те скучно привыкли одеваться, серенько. А этот расписной красавец: шапка на нём коричневая, на щеках чёрные наушники, и по каждому крылу две белые полоски пущены.
Летом хорошо жилось Воробью. И вольготно, и сытно. А пришла осень, и совсем худым стало житьё.
Льют дожди холодные, ветер сиверко задувает, а еды так и вовсе не сыскать. Весь хлеб колхозники в амбары свезли, домашнюю птицу в сараи заперли, - нигде зёрнышка не украдёшь. Загоревал Воробей, да нечего делать. Ты птица сорная, бесполезная, никто тебя задарма голубить не станет. Сам живи.
Вот и надумал Воробей лететь куда глаза глядят.
"Хоть земля, - думает, - и круглая, но должен же найтись на ней тёплый угол... Авось найду!"
И полетел.
Долго ли, коротко летел - притомился. Воробьиные крылышки куцые, такие за море не унесут. Мах, мах - да и впопыхах.
Запыхался Воробей и сел на лесной опушке.
Видит - растут кругом частые кустики, болотные кочки торчат, и ходят между кочек белые птицы с чёрными хвостами.
- Здорово! - сказал Воробей. - Вы чьи таковы?
- Мы белые Куропатки, - отвечают птицы. - А ты кто?
- Я, ребята, Воробей. Из деревни. Лечу тёплый угол для житья искать.
- Зачем тебе лететь? - удивились куропатки. - Оставайся с нами.
- А хорошо ли живёте?
- Уж куда лучше. Было нам холодно, мы в зимнее толстое перо оделись. И тепло, и не видно нас. Было по снегу неловко ходить, мы лыжи при из пёрышков. Теперь не проваливаемся. Было голодно, мы длинные когти отрастили, теперь снег роем, ягоду выкапываем. Чем не житьё?
- Ну, не-ет! - говорит Воробей. - Это не по мне. Забот полон рот: и шубу надо, и лыжи, да ещё ягоду копай!.. Прощай-те!
И дальше полетел.
Долго ли, коротко - добрался до светлого березничка. На ветку спустился. Видит - сидит на берёзе две птицы: обе пёстренькие, обе хохлатые.
- Здорово! - сказал Воробей. - Вы чьи таковы?
- Мы Рябчики, - отвечают птицы. - А ты кто?
- Я, ребята, Воробей. Из деревни. Лечу тёплый угол для житья искать.
- Зачем тебе лететь? - удивились рябчики. - С нами оставайся.
- А хорошо ли живёте?
- Уж куда лучше. Было нам голодно, мы взяли да гладких камушков наглотались. И теперь животы у нас любую еду перетрут: и хвою, и почки, и серёжки, и веточки... Что твоя мельница! Было нам холодно, да мы в снегу спать научились. Нырнём в снег, будто в перину - и до утра! Чем не житьё?
- Ну, не-ет! - сказал Воробей. - И это не по мне. Чтоб я камни глотал да в снегу спал... Прощайте!
И дальше полетел.
Долго ли, коротко - добрался до тёмного ельничка. На еловую лапу сел, огляделся. Видит - копошится рядом красная птица с носом, будто кривые ножницы.
- Здорово! - говорит Воробей. - Ты чей таков?
- Я Клёст, - отвечает птица. - А ты кто?
- Я, брат, Воробей. Из деревни. Лечу тёплый угол для житья искать.
- Зачем тебе лететь? - удивился Клёст. - Оставайся со мной!
- А хорошо ли живёшь?
- Уж куда лучше. Было мне голодно, я себе - эвон! - какой хитрый нос смастерил. Что твои щипцы! Теперь шишки лущу, семена из них тащу, до того сытно! Было мне холодно, стал я гнездо рубить. Тёплое будет, хоть под Новый год птенцов выводи... Чем не житьё?
- Ну, не-ет! - сказал Воробей. - И это не по мне. Нос тут ещё мастери, гнездо руби... Прощай!
И дальше полетел.
Долго ли, коротко летал - а тут и лес кончился.
Впереди - город большой. И видимо-невидимо там серых городских воробьев!
- Здорово, братцы - закричал Воробей. - Как житьишко-то?
- Живём не тужим! - отвечают городские. - Лучше всех! На крошку украдём, из лужи водички хлебнём, у печной трубы погреемся... Чем не житьё?
- Вот это по мне! - сказал Воробей.
И остался в городе жить
Объяснение:
вот
и его привычками, поведением.
К Лизе он подходит, несмотря на новизну ощущений,
с прежними мерками ("помышлял о презрительном
сладострастии"). И автор как бы предупреждает и Эраста,
о несбыточности его намерений:
"Безрассудный молодой человек! Знаешь ли ты своё сердце?
Всегда ли можешь отвечать за свои движения?
Всегда ли рассудок есть царь чувств твоих?"
Автор даёт молодым людям урок - предупреждение,
которое звучит как афоризм:
"Исполнение всех желаний есть самое опасное
искушение любви".