Толстой считал, что детство – самый счастливый период жизни человека, когда он находится в гармонии с природой, с самим собой, с другими людьми.
«Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений». Наслаждений этих было немного, но, как и в жизни любого человека, они были наиболее яркими. Прежде всего, это воспоминания о матушке, рано покинувшей этот мир, которую он помнит смутно, но каждое воспоминание о которой ему особенно дорого. Молитва, обращенная к Богу, была полна любви к нему, и эта любовь была одновременно и любовью к родителям, к матери господи, папеньку и маменьку!»
В детстве кажется, что все люди вокруг счастливы, потому что еще сам не знаешь, что такое несчастье. Единственный человек, из тех, кого он в то время знал, который был несчастлив, – учитель Карл Иванович, и ребенок просит у Бога: «Дай Бог ему счастия, дай мне возможность ему, облегчить его горе; я всем готов для него пожертвовать». Все мысли, все надежды обращены в будущее, он мечтает: «одни мечты гонят другие, – но о чем они? Они неуловимы, но исполнены чистой любовью и надеждами на светлое счастие».
Взрослый Толстой, вспоминая свои детские ощущения, сожалеет об ушедшей вместе с детством беззаботности, когда не надо было думать о завтрашнем дне, когда за тебя решали другие и ты мог наслаждаться безоблачным счастьем незнания. Взрослому недоступна сила веры, без тени сомнения, безоговорочная, беспредельная, которой обладает дети. Сомневаясь в Боге, в себе, в других, они не могут любить не задумываясь, просто испытывая потребность любить: любить людей, солнце, ветер, утро и вечер, любить все, что дает этот мир человеку. Остается память о тех незабываемых ощущениях, которую можно выразить словами, но, к сожалению, это только воспоминания, и писатель спрашивает себя: «Вернутся ли когда-нибудь та свежесть, беззаботность, потребность любви и сила веры, которыми обладаешь в детстве?
Какое время может быть лучше того, когда две лучшие добродетели – невинная веселость и беспредельная потребность любви – были единственными побуждениями в жизни?»
По мнению писателя, погубившие героя повести демоны явились не столько из дьявольского подземелья, сколько из тёмных бездн человеческих душ – душ, поражённых тяжёлым недугом. В мире всюду пороки: воровство, ложь, алчность, невежество, прелюбодеяние, пьянство. В подтексте повести "Вий" настойчиво звучит вопрос о том, кто же действительно страшен: уродливый вий с огромными веками, все эти летающие гробы и мертвецы или несчастный Хома Брут, который перед каждым приходом в Церковь вместо того, чтобы усиленнее пытается заглушить страх вином и пустыми словами о том, что ему "совсем не страшно". Разгул злых сил ночью - это результат того, как человек прожил день. Хома живет без Бога, поэтому его молитва, кощунственно смешанная с заклятиями, бессильна, а душа, за которую ведется ожесточенная борьба, оказывается бес Знаменателен и финал повести: оскверненную церковь предают полному запустению, разгул нечистой силы в церкви свидетельствует о падении нравственных устоев жителей хутора. Этот финал можно назвать пророческим, если вспомнить советский период нашей истории. Храмы разрушали, использовали как складские помещения, тюрьмы, кинотеатры, спортзалы: Напомню о судьбе Даниловского монастыря, где сначала был похоронен Н. В. Гоголь Зло фантастического мира у Гоголя тесно взаимодействует со злом реальной действительности, а все мистические события во многом обусловлены жизненными установками и поведением самих людей. Товарищей Хомы ничуть не вразумляет его гибель, и вместо того, чтобы в церкви об упокоении его души, идут "поминать" несчастного товарища в кабак.
Б) після ядерної війни
Объяснение: