Главы | Географические образы в первом пейзаже второго тома «Мертвых душ»
Новое литературное обозрение
НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
1478
17
Отрывок из книги филолога Инги Видугирите, посвященный влиянию литературного творчества Гоголя и идей немецкого романтизма на становление географии
Совместно с издательством «Новое литературное обозрение» мы публикуем отрывок из книги филолога Инги Видугирите «Гоголь и географическое воображение романтизма», посвященной зарождению принципов, которые легли в основу географической науки в России.
В истории интерпретации пейзажа второго тома «Мертвых душ» наметились два направления. С одной стороны, в силу поражающей зрелищности описания он соотносился с той или иной живописной традицией. Так, Р. Магуайр считал, что Гоголь здесь возвратился к своему раннему дистанцированному видению природы как произведения живописи, которое имело место в его украинских повестях. Одним из признаков такого видения исследователь считал удаленность субъекта от представляемой картины и вынесение точки зрения вверх. Последний прием, по мнению Магуайра, Гоголь заимствовал у барокко, для живописи которого характерны драматические взлеты и падения[1 ]Maguire R. A. Exploring Gogol. P. 105, 327–328. К аналогиям с живописью в анализе данного пейзажа обратился и А. В. Крейцер, который обнаружил в нем воплощение свойственной иконописи обратной перспективы, выделил в нем два живописных слоя — средневековый и барочный, соотнес его структуру с принципами хогартовской «линии красоты» и сделал заключение о выраженной в нем идее софийной красоты природы[2 ]Крейцер A. В. О «живописности» прозы Н. В. Гоголя // Гоголевский сборник / Под ред. С. А. Гончарова. СПб., 1994. Вып. 2. С. 39–52..
.
Однако у этого пейзажа, как и у других пейзажей второго тома, есть черта, которая не исчерпывается аллегорическим толкованием, — это географическая и ботаническая конкретика, отразившая стремление Гоголя наделить художественное пространство реальными географическими чертами. Как и в исторических украинских повестях, Гоголь создает географический пейзаж как один из аспектов российской действительности, к точному воспроизведению которой он стремился, продолжая «Мертвые души». Метафора земного рая построена на конкретном географическом содержании, которое не следует игнорировать, пробиваясь к многомерности смысла пейзажа.
Географическую составляющую пейзажа можно ощутить по геологическим и биологическим характеристикам горного массива, с которого начинается описание, и по ряду наименований растительного мира, который и по структуре напоминает перечисления пород деревьев, кустов и трав в ботанических справочниках. Тем более географическая основа пейзажа ощутима в его соотнесении с конспектом писателя из «Путешествия по разным провинциям Российской империи» П. С. Палласа. А. О. Смирнова-Россет вспоминала, что Гоголь восхищался познаниями Палласа в геологии и ботанике и был уверен, что с его «Путешествием…» он «точно проехался по России от Питера до Крыма»[6 ]Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания / Изд. подгот. С. В. Житомирская. М., 1989. С. 69–70..
Гоголевский конспект охватывает все путешествие Палласа, описание которого начиналось с выезда из Петербурга, через Москву по Волге до Самары, далее в Сибирь до озера Байкал и на обратном пути заканчивалось зимовкой в Царицыне.
С гоголевского конспекта из Палласа можно с большой долей вероятности определить, «какая глушь и какой закоулок» (VII, 7) описываются в первом пейзаже второго тома «Мертвых душ»[8 ]Упоминаемый в описании Гоголя балкон, с которого наблюдается пейзаж, возможно, возник на основе рассказов о симбирской усадьбе Языковых, господский дом в которой имел большой балкон с открывающимся великолепным видом. Об этом писатель мог знать от поэта Н. М. Языкова, а также от жившего в этом имении П. М. Языкова, с которым Гоголь переписывался и от которого получал интересовавшие его статистические и этнографические сведения. Переписка между Гоголем и П. М. Языковым утрачена, но полученная писателем информация сохранилась в записной книжке Гоголя 1841–1844 гг. Комментаторы второго тома «Мертвых душ» в Полном собрании сочинений считают, что в истории создания второго тома «заметкам Языкова вообще принадлежит немаловажное значение: знакомя Гоголя с средним Поволжьем, они придали соответствующий местный колорит не только доминирующему в уцелевших главах пейзажу, но и внесенным туда чертам быта, народной речи и т. д.»
Наиболее важной проблемой, поставленной в этом рассказе, я считаю проблему нашего отношения к жизни. Жизнь - это не просто череда событий, как принято считать. Жизнь - это нечто большее. Что и пытается нам доказать Лев Николаевич в своем великолепном произвидении. Личико Вареньки же здесь является нейким символом капиталистического общества, которым движет лишь Главная проблема , что люди двуличны , то есть отец Вареньки на людях добрый, интелегентный , любящий свою дочь , а когда солдата гоняли за побег, он стоял равнодушно и ему было наплевать, отсюда вывод и проблема Отец любимой девушки-палач? Здесь подняты проблемы о двуличии человека, который при людях добрый, а на службе монстр, как показалось главному герою. Наиболее важная проблема в рассказе, это временная влюбленность героя, которая становилась все более взаимной, но из-за отца девушки, любовь главного персонажа начала исчезать, казалось бы виноваты один, а отвечает другой.
"Второй месяц пошел, как уже из Питера! Профинтил дорогой денежки, голубчик, теперь сидит и хвост подвернул и не горячится. А стало бы, и очень бы стало на прогоны; нет, вишь ты, нужно в каждом городе показать себя! Добро бы было в самом деле что-нибудь путное, а то ведь елистратишка простой! С проезжающим знакомится, а потом в картишки - вот тебе и доигрался! Эх, надоела такая жизнь! А все он виноват. Что с ним сделаешь? Батюшка пришлет денежки, чем бы их попридержать - и куды!. . пошел кутить: ездит на извозчике, каждый день ты доставай в кеятр билет, а там через неделю, глядь - и посылает на толкучий продавать новый фрак. Иной раз все до последней рубашки спустит, так что на нем всего останется сертучишка да шинелишка.. . Ей-богу, правда! И сукно такое важное, аглицкое! рублев полтораста ему один фрак станет, а на рынке спустит рублей за двадцать; а о брюках и говорить нечего - нипочем идут. А отчего? -оттого, что делом не занимается: вместо того чтобы в должность, а он идет гулять по прешпекту, в картишки играет. Эх, если б узнал это старый барин! Он не посмотрел бы на то, что ты чиновник, а, поднявши рубашонку, таких бы засыпал тебе, что б дня четыре ты почесывался. Коли служить, так служи. " Длинный монолог Осипа, лежащего на барской кровати (очень красноречивая деталь) , формирует представление зрителя о Хлестакове, его образе жизни. Но не забудем, что рассуждения Осипа - это рассуждения слуги, человека ленивого и праздного. Слуги, как правило, копируют своих хозяев в очень искаженном виде, но по слуге судят о хозяине. Монолог Осипа раскрывает настоящее положение дел Хлестакова . Никакой он не ревизор, а просто бедный чиновник из Петербурга, карточный игрок, спускающий все деньги при первой же возможности. В гостинице он застрял по причине отсутствия денег. Рассказ о Хлестакове - полная противоположность тому, что представили помещики Добчинский и Бобчинский. Зритель знает настоящее положение дел, но ведь чиновники города не знают - этим создается эффект комического. Второй месяц Хлестаков со слугой едут из Петербурга, потому что, останавливаясь в разных городах, Хлестаков быстро прокутил деньги, а вновь присланные отцом снова проиграл. Положение у них отчаянное: денег нет, за комнату, находящуюся под лестницей, платить нечем, трактирщик еды не дает.
ответ:Жить долго
Войти
donate-bar-img
ПОСТНАУКЕ 8 ЛЕТ!
ЛУЧШИЙ ПОДАРОК — ВАША ПОДДЕРЖКА
В ДРУГОЙ РАЗ
ПОСТНАУКЕ
ЖУРНАЛ
Главы | Географические образы в первом пейзаже второго тома «Мертвых душ»
Новое литературное обозрение
НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
1478
17
Отрывок из книги филолога Инги Видугирите, посвященный влиянию литературного творчества Гоголя и идей немецкого романтизма на становление географии
Совместно с издательством «Новое литературное обозрение» мы публикуем отрывок из книги филолога Инги Видугирите «Гоголь и географическое воображение романтизма», посвященной зарождению принципов, которые легли в основу географической науки в России.
В истории интерпретации пейзажа второго тома «Мертвых душ» наметились два направления. С одной стороны, в силу поражающей зрелищности описания он соотносился с той или иной живописной традицией. Так, Р. Магуайр считал, что Гоголь здесь возвратился к своему раннему дистанцированному видению природы как произведения живописи, которое имело место в его украинских повестях. Одним из признаков такого видения исследователь считал удаленность субъекта от представляемой картины и вынесение точки зрения вверх. Последний прием, по мнению Магуайра, Гоголь заимствовал у барокко, для живописи которого характерны драматические взлеты и падения[1 ]Maguire R. A. Exploring Gogol. P. 105, 327–328. К аналогиям с живописью в анализе данного пейзажа обратился и А. В. Крейцер, который обнаружил в нем воплощение свойственной иконописи обратной перспективы, выделил в нем два живописных слоя — средневековый и барочный, соотнес его структуру с принципами хогартовской «линии красоты» и сделал заключение о выраженной в нем идее софийной красоты природы[2 ]Крейцер A. В. О «живописности» прозы Н. В. Гоголя // Гоголевский сборник / Под ред. С. А. Гончарова. СПб., 1994. Вып. 2. С. 39–52..
.
Однако у этого пейзажа, как и у других пейзажей второго тома, есть черта, которая не исчерпывается аллегорическим толкованием, — это географическая и ботаническая конкретика, отразившая стремление Гоголя наделить художественное пространство реальными географическими чертами. Как и в исторических украинских повестях, Гоголь создает географический пейзаж как один из аспектов российской действительности, к точному воспроизведению которой он стремился, продолжая «Мертвые души». Метафора земного рая построена на конкретном географическом содержании, которое не следует игнорировать, пробиваясь к многомерности смысла пейзажа.
Географическую составляющую пейзажа можно ощутить по геологическим и биологическим характеристикам горного массива, с которого начинается описание, и по ряду наименований растительного мира, который и по структуре напоминает перечисления пород деревьев, кустов и трав в ботанических справочниках. Тем более географическая основа пейзажа ощутима в его соотнесении с конспектом писателя из «Путешествия по разным провинциям Российской империи» П. С. Палласа. А. О. Смирнова-Россет вспоминала, что Гоголь восхищался познаниями Палласа в геологии и ботанике и был уверен, что с его «Путешествием…» он «точно проехался по России от Питера до Крыма»[6 ]Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания / Изд. подгот. С. В. Житомирская. М., 1989. С. 69–70..
Гоголевский конспект охватывает все путешествие Палласа, описание которого начиналось с выезда из Петербурга, через Москву по Волге до Самары, далее в Сибирь до озера Байкал и на обратном пути заканчивалось зимовкой в Царицыне.
С гоголевского конспекта из Палласа можно с большой долей вероятности определить, «какая глушь и какой закоулок» (VII, 7) описываются в первом пейзаже второго тома «Мертвых душ»[8 ]Упоминаемый в описании Гоголя балкон, с которого наблюдается пейзаж, возможно, возник на основе рассказов о симбирской усадьбе Языковых, господский дом в которой имел большой балкон с открывающимся великолепным видом. Об этом писатель мог знать от поэта Н. М. Языкова, а также от жившего в этом имении П. М. Языкова, с которым Гоголь переписывался и от которого получал интересовавшие его статистические и этнографические сведения. Переписка между Гоголем и П. М. Языковым утрачена, но полученная писателем информация сохранилась в записной книжке Гоголя 1841–1844 гг. Комментаторы второго тома «Мертвых душ» в Полном собрании сочинений считают, что в истории создания второго тома «заметкам Языкова вообще принадлежит немаловажное значение: знакомя Гоголя с средним Поволжьем, они придали соответствующий местный колорит не только доминирующему в уцелевших главах пейзажу, но и внесенным туда чертам быта, народной речи и т. д.»