В басне описывается ситуация, которая часто возникает в реальной жизни. Некто самоуверенный и незнающий берется судить о том, о чем не имеет никаких представлений. Не зря в этом образе выступает именно Осел, которого традиционно считают глупым животным. Этот персонаж символизирует абсурдность ситуации. Что же касается Соловья, то автор живописует его пение так, что становится очевидным, насколько хорошо оно было. Мораль басни такова, что судьей зачастую становится тот, кто судит без знания дела, и потому нельзя принимать за чистую монету подобные суждения.
Объяснение:
Повествование идет от первого лица. Деревенского мальчика, на отлично окончившего младшую школу, мать отсылает учиться дальше, в районный центр. Жить его она устроила к знакомой - тете Наде, которая сама воспитывала троих детей. В семье мальчика отца тоже не было, с деньгами было совсем плохо, и мальчик ежедневно недоедал. Однако это не мешало ему очень хорошо учиться, единственным предметом, которой вызывал у него трудности, был французский язык. Слова и речевые обороты он запоминал отлично, а вот с произношением была настоящая беда. Молоденькая преподавательница, Лидия Михайловна, его постоянно поправляла, но ощутимых достижений пока не произошло.
Постоянная нужда в деньгах заставила мальчика прийти на задний двор школы, где мальчишки повзрослее играли на деньги в игру "чика". Мальчик очень быстро освоил эту нехитрую забаву и начал выигрывать, тратя все деньги себе на пропитание. Его умеренность в игре и везение спровоцировали драку, мальчика сильно избили и на следующее утро в школу он пришел с яркими отметинами на лице. Лидия Михайловна все узнала и поинтересовалась, куда же он тратит свой выигрыш. Так она узнала о плачевном состоянии его семьи и решила дополнительно оттачивать его французское произношение. Однажды ему пришла посылка, где были макароны и сахар. Мальчик сразу догадался, что такую роскошь, как макароны, матери в деревне было просто негде достать. Он отнес посылку Лидии Михайловне и строго запретил делать что-либо подобное в будущем.
После этого случая учительница решила, что заниматься в школе им неудобно, учить французский она начали у нее на квартире. Для мальчика даже занятия в школе были мучением, а уж в учительской чистенькой квартире и вовсе превратились в пытку. Лидия Михайловна постоянно приглашала его ужинать, но он очень стеснялся и убегал. Играть на деньги он пробовал, но был еще пару раз жестоко избит и прекратил навсегда. Однажды Лидия Михайловна предложила мальчику поиграть с ней на деньги. Только играть она умела не в "чику", а в "пристенок". Мальчик согласился и у него снова появились деньги, чтобы покупать себе продукты.
Играя в очередной раз, он увидел, что учительница ему поддается. Они начали громко спорить, и на их крики пришел директор школы, живший по соседству. Лидия Михайловна призналась, что играла со школьником на деньги. Ее уволили и она уехала в родное село, на Кубань. Оттуда она прислал мальчику посылку, где было много макаронных изделий и три огромных красных яблока. Раньше мальчик видел яблоки лишь на картинках.
Я родилась в обычной советской еврейской семье, в которой еврейские традиции не очень-то соблюдались. Мои родители всегда говорили мне и моей старшей сестре, что мы евреи. Мы знали, что есть еврейские праздники; каждый год мы “ходили на холокост” и я даже читала там несколько раз стихи; также иногда мы с родителями ходили в синагогу, но дальше этого дело не доходило.
Я росла, как обычная девочка: ходила в школу, общалась с друзьями, также занималась конным спортом. Не знаю откуда было это во мне, но в моменты, когда мне было грустно или что-то меня огорчало, я всегда обращалась к Всевышнему и чувствовала, что Он слышит меня.
Слушая рассказы своей подружки-нееврейки о том, как она ходила в церковь, как общалась со священником, я чувствовала какой-то трепет. Мне хотелось иметь своего еврейского духовного наставника, с которым можно было бы поделиться тем, что у тебя на душе и спросить совета, как жить дальше. Я знала, что у евреев есть раввины, но в городке, в котором я жила, раввина не было и мне оставалось только мечтать...