На страницах повести А. С. Пушкина “Дубровский” мы встречаемся с двумя наиболее полно обрисованными женскими образами: Маши Троекуровой и няни Владимира Дубровского — Егоровны. Ни разница в годах, ни принадлежность к разным сословиям не мешают этим женщинам казаться нам одинаково привлекательными. Что касается главной героини повести, Марьи Кириловны Троекуровой, то, на мой взгляд, образ ее перекликается с образом главной героини другого произведения А. С. Пушкина — Татьяной Лариной. В “Дубровском” это просто, если можно так выразиться, наброски, очертания того излюбленного образа, каким станет впоследствии для автора Татьяна. В моем представлении Маша Троекурова и Татьяна Ларина — это портрет одной и той же женщины, на в первом случае выполненный только черно-белыми красками, а во втором — яркий, красочный, со всевозможными оттенками. Какой же была Маша Троекурова, если смогла так всецело и безраздельно завладеть сердцем молодого и благородного разбойника, бывшего воспитанника кадетского корпуса Владимира Дубровского? Сказать красавица — недостаточно, потому что вокруг так много красавиц, скрывающих под маской безупречной внешности черствую душу. В Марье Кириловне, наоборот, все было гармонично. Рано потерявшая мать, выросшая в одиночестве на лоне природы, с детства впитавшая в себя загадочные и таинственные сюжеты устного народного творчества, которыми изобиловали рассказы доброй няни-крестьянки, а затем вкусив сладость сентиментальных романов, которыми Маша, повзрослев, зачитывалась, сделали ее кроткой, чуткой и мечтательной. Отца своего Марья Кириловна почитала, но друга и советчика в нем, как это часто бывает между родителями и детьми, не нашла. Кирила Петрович хоть и “любил ее до безумия, но обходился с нею со свойственным ему своенравием, то стараясь угождать малейшим ее прихотям, то пугая ее суровым, а иногда и жестоким обращением. Уверенный в ее привязанности, никогда не мог он добиться ее доверительности”. Когда в поместье к Троекуровым явился молодой учитель для сводного брата Маши и время от времени стал давать уроки музыки и ей, то вскоре девушка нашла в нем героя своего романа. Машу покорили в молодом учителе его благородство, усердие и особенно — его храбрость: “Воображение ее было поражено: она видела мертвого медведя и Дефоржа, спокойно стоящего над ним и спокойно с нею разговаривающего. Она увидела, что храбрость и гордое самолюбие не принадлежат исключительно одному сословию... ” С детства привыкшая видеть в своем доме мужчин, похожих поведением на своего отца: властных, разгульных, думающих только о деньгах и наживе, в учителе Маша нашла полную противоположность. Никогда не мечтавшая о богатстве, привыкшая довольствоваться малым, и, наоборот, высоко ценившая духовное богатство человека, Маша почувствовала в молодом человеке родственную натуру, и сердце ее безропотно поддалось его зовущему сердцу. Узнав вскоре, что учитель Дефорж — это не кто иной, как Дубровский, известный разбойник, которого давно уже разыскивает полиция, Маша хоть и испугалась, но не отреклась от него.
Здравствуйте! Анализ этого стихотворения мы не нашли. Можем предложить только такую информацию: В лирике Тютчева мы встречаем стихотворения, в которых образы водной стихии соединяться с миром человеческой души. Поэт пишет о душе, ˝схороненной на дне морском˝ (˝Ты, волна моя морская˝). ˝Своенравная волна˝ покоряет душу лирического героя:
Сладок мне твой тихий шепот,
Полный ласки и любви; Внятен мне и буйный ропот, Стоны вещие твои. Она и, как человек, и для человека, ибо ˝в природе все родственно душе и настроено на один лад, на всякую песню она отвечает, она – эхо, и часто первая запевает то, что я думаю˝ [Жирмунский 1914: 138].
Тютчев уверен, что душа может быть ˝непостоянна, как волна˝, подвержена переменам. Человек, подобно морской стихии, обречен метаться в поисках счастья.
Примером олицетворения особого рода может служить тютчевское стихотворение «Ты волна моя морская, своенравная волна» (1852). Изменчивая волна, увлекающая своей игрой человека в морскую пучину, лишь отчасти уподоблена живому существу, так как ее образ обладает иносказательным смыслом. В стихотворении синтезированы два творческих приема, олицетворения и аллегории. Как по содержанию, так и по изобразительным средствам оно далеко не укладывается в каноны народной поэзии, хотя его концовка с ее отрицательным сравнением и постоянными эпитетами безусловно родственна фольклорно-песенным образам: Не кольцо, как дар заветный, В зыбь твою я опустил, И не камень самоцветный Я в тебе похоронил. Нет, в минуту роковую. Тайной прелестью влеком, Душу, душу я живую Схоронил на дне твоем.
ответ:0 так как в конце идет умножение на ноль