3. Роза : "мечтает улететь как бабочка, но прикреплена к своему стебельку", плачет, сожалеет что "некому было полюбоваться ею", отчаяние - "роза поняла, что погибает", "смирилась со своей участью".
Жаба : не умеет радоваться солнцу, утру, хорошей погоде, мечтает слопать розу, погубить её, " запах розы причиняет ей смутное беспокойство", ненавидит розу, испытывает злость, зависть, жаба не видит красоту, она её не чувствует.
Главное для жабы - это плотно поесть и отдохнуть после еды, т.е. жаба ленива и прожорлива. Она хочет довести начатое дело до конца - слопать розу, уничтожить красоту. А это плохо.
Ленка, главная героиня повести, бежала по улицам городка в сильно взволнованных чувствах, мысленно обращаясь к дедушке с одной единственной покинуть этот город.
Глава 2.
Ленкиного деда звали — Николай Николаевич Бессольцев. Он хорошо знал историю своего старого городка, стоящего на берегу Оки. Род Бессольцевых был в городе уважаем. Один из Бессольцевых был художником, а другой доктором. Врач был расстрелян фашистами за то, что лечил советских солдат немецкими лекарствами. Николай Николаевич с детства любил дом Бессольцевых и решил приехать в родной город после смерти жены. По приезду Николай Николаевич нашел дом с заколоченными окнами, крышу прохудившейся, а крыльцо снявший . Он тут же принялся за работу. Он был нелюдим и не разговорчив. Горожане относились к прибывшему Бессольцеву с уважением, но его образ жизни им был не понятен. Он любил гулять по городу в полном одиночестве. А по ночам в его доме часто горел свет. Поговаривали, что Николай Николаевич большой поклонник живописи и что на последние деньги скупает картины. На самом деле Николай Николаевич рассматривал картины своего прадеда-художника, которые в свое время бережно спрятала сестра Николая Николаевича, обшив мешковиной. Николай Николаевич мечтал о том, что в этот дом когда-нибудь приедет жить его сын со своей семьей. Однажды горожане увидели Николая Николаевича в сопровождении девочки 12 лет. Он каждому встречному говорил, что это его внучка Лена. Осенью Ленка пошла в 6 класс.
Глава 3.
Сентябрь Лена жила в воодушевленном состоянии. Она любовалась и удивлялась осеннему городу. Но в начале ноября что-то случилось. Ленка в возбужденном состоянии вбежала в дом. Дедушка, Николай Николаевич, в это время снимал пылинки с картин и тут же любовался ими. Он не заметил в каком состоянии была Ленка. Она вытряхнула все из портфеля и стала собирать в него свои вещи. Тут же она попросила у деда денег на дорогу домой, к родителям. Николай Николаевич спросил что случилось. Лена сказала, что у Димки Сомова день рождения и вновь попросила денег на билет. Дед отказал. Лена заявила, что тогда она украдет у него картину и продаст. Она стала снимать со стены ближайшую картину. За это дед дал Лене пощечину. Тогда Лена побежала к двери. Николай Николаевич ухватил Лену за руку. Но она укусила деда и убежала. Николай Николаевич наскоро оделся и выбежал следом.
Глава 4.
В это время одноклассники Лены собирались на день рождения Димы Сомова. Шестиклассник Валька, которому дадут позже кличку «Живодер», Лохматый и Рыжий, разодетая Шмакова и Попов. Тут они заметили очкарика Васильева с одной стороны и одетую в школьную форму Миронову по кличке Железная Кнопка. Судя по одежде Васильева и пакету в руках, он на день рождения не собирался. На прямой вопрос ребят идет ли Васильев к Сомову, Васильев честно ответил, что нет. Миронова поинтересовалась об истинных причинах такого решения. Васильев заявил, что ему Сомов просто надоел. Тогда Железная Кнопка спросила у Васильева: «А за измену идеалам знаешь что полагается?» Ребята не стали долго выяснять что к чему. Они окружили его. Миронова «выразительно посмотрела на Лохматого» и Лохматый сильно ударил Васильева. Он упал, встал на коленки и попытался найти очки. Валька наступил на очки Васильева. Но Васильев одел сломанные очки, назвал ребят дикарями и убежал. Позже ребята встретили классного руководителя Маргариту Ивановну, которой на тот момент было не до ребят. А чуть позже ребята столкнулись нос к носу с Леной Бессольцевой. Ребята испытали настоящий восторг. Они догадались, что Ленка собралась уехать. Они стали орать, что Чучело покидает их город и что они победили. Они окружили Лену и стали выкрикивать слово «Чучело!» Они кружили вокруг нее и продолжали дразнить. Эту сцену увидел появившейся Николай Николаевич. Он остановил это безумие словами, что не хорошо вшестером на одного. Все хотели разбежаться. Но Миронова не позволила никому убежать от Заплаточника (таково было прозвище у Николая Николаевича). Она с презрением сказала деду Лены, что им стыдиться нечего, а вот ему должно быть стыдно за свою внучку. Николай Николаевич спросил за что. Железная Кнопка посоветовала ему спросить у самой Лены. После этого компания подростков отправилась к Диме Сомову, а дед с Леной решили, что она покинет город завтра. Дома они слышали через форточку звуки веселья из дома Сомова. Николай Николаевич не мог заглушить эти звуки ни закрытой форточкой, ни игрой на фортепиано. Тогда Лена и решилась рассказать деду все, что с ней приключилось.
— Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!
— Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри — не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля...
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!
Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
«Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»
И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки —
Французы тут как тут.
Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!
Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
«Пора добраться до картечи!»
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.
Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.
И только небо засветилось,
Все шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам...
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.
И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте же под Москвой,
Как наши братья умирали!»
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.
Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нам,
Все побывали тут.
Вам не видать таких сражений!
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди;
Смешались в кучу кони, люди.