Сюжет, рассказывающий о взаимоотношениях Правды (Истины) и Лжи (Кривды, Клеветы, Вымысла, Басни) имеет богатейшую историю (первый из письменно зафиксированных текстов на эту тему — египетская сказка о Правде и Кривде, относимая к XII в. до н. э.). Этот сюжет, в конечном итоге понимаемый в этической и онтологической плоскостях (как борьба Добра и Зла, божественного и дьявольского), не только давно, но и прочно вошел в художественную, религиозную и философскую культуру разных стран и народов[2]. Отсюда — и чрезвычайно насыщенный интертекстуальный пласт рассматриваемого произведения.
Особо отметим, что пока нам не удалось обнаружить в фольклоре и литературе мотив кражи одежд Правды Ложью, важнейший в песне В.С. Высоцкого. Хотя этот мотив, как представляется, мог бы давно, вполне органично и логично сочетаться с широко распространенным образом Лжи, «рядящейся в одежды Правды» и соответственно, с не менее распространенным образом «голой Правды», оставшейся без своей одежды[3]. Если возможный источник, из которого В.С. Высоцкий мог почерпнуть указанный сюжет, не будет обнаружен, то придется признать, что В.С. Высоцкий своим произведением заполняет существенную лакуну в едином архетипическом сюжете, протяженном из античности до нашего времени[4].
ПРИТЧА — малый эпический жанр литературы, «иносказание, иносказательный рассказ, нравоученье, поученье в пример, аполог, парабола, басня; или простое изречение, замечательное, мудрое слово»[5] (В.И. Даль). Песня имела и другие жанровые обозначения, выносимые в заглавие: « о Правде и Лжи», «Сказка о Правде и Лжи», «В подражание Окуджаве».
Всемирный потопАленка СтатоваС благодарностью посвящаю тем Людям и тем Событиям, что вошли в мою Жизньада я, дорогой мой друг, что заглянуть ты решил ко мне, выслушать мою незатейливый рассказ. Протяни ко мне руку, я возьму тебя с собой, в давно забытые далекие времена и поведаю тебе одну старую историю...Случилось то в те далекие времена, когда люди забыли о Любви и Нежности. Много горя стали приносить друг другу, овладели их сердцами лишь зло, вражда и ненависть, ожесточились души; разучились они смотреть на Мир просто открытым сердцем, и потому недоступны им стали простые "глупые" ценности, которые в состоянии по-настоящему оценить только открытый для Жизни Человек и, главное, для Самого Себя... – прикоснуться ладонью к мягкой шелковистой юной зелени, которая в отличии от них не утеряла открыто-доверчиво стремиться к Самой Жизни, хотя бывало и так, что чья-то грубо-равнодушная рука несла ей смерть; смело вдохнуть полной грудью шальной ветер, сбивающий с ног; погрузить руку в журчащий кристалл ручья. Гиб мир вокруг них, а они, ослепленные соперничеством и страхом за свое жалкое существование, которое напрасно мнили Жизнью с Большой Буквы, не видели ничего вокруг, не замечали, что сами губят себя...Приблизимся, дорогой Читатель, к одному из городков Старого Мира... Зайдем в него... Заглянем в глаза людей, живущих в нем... Что в них? Быть может еще осталось в них что-то Живое и Единственно целостное то, что когда-то среди них называлось Душой?...Яркое, сверкающее солнце, горячий песок, обжигающий обнаженное лицо, зной... А вот и главные врата города, поражающие своей неприступностью, которыми когда-то гордились наши далекие предки... Негостеприимно взирают они на нас своими громадными сумрачными арками, так что мне на миг становится жутковато.А вот и первые жители: грузный, тяжело отдувающийся купец, с туго набитой сумою, равнодушно проходит мимо изголодавшегося человека, который, прячась в тень, с робкой надеждой взглянул на него; вот черные рабы, несущие на своих уставших плечах тяжелый паланкин – в их глазах обреченность своей участи, сломленность какая-то в их потухших глазах, только по инерции они продолжают двигаться, существовать, их жизнь – инерция, тяжелая "лямка". В роскошном паланкине развалясь, с надменным выражением лица, возлежит "нечто" с таким пустым и бездушным взглядом, что оторопь берет...Но вдруг среди этой пустоты раздался такой жизнерадостный и заливистый смех, что мы невольно обернулись. По улице бежал ребенок и смеялся так искренне и щедро делился своей Жизнью, что мне на миг показалось, что если и может что-нибудь растопить сердца этих людей, то только Самая Жизнь, вот как этот ребенок, в котором все еще настолько открыто и искренне для Жизни, в нем нет ни малейшей боязни Будущего, он просто счастлив тем, что Он ЕСТЬ, тем, чем обладает, что на наших лицах невольно появились улыбки.
Особо отметим, что пока нам не удалось обнаружить в фольклоре и литературе мотив кражи одежд Правды Ложью, важнейший в песне В.С. Высоцкого. Хотя этот мотив, как представляется, мог бы давно, вполне органично и логично сочетаться с широко распространенным образом Лжи, «рядящейся в одежды Правды» и соответственно, с не менее распространенным образом «голой Правды», оставшейся без своей одежды[3]. Если возможный источник, из которого В.С. Высоцкий мог почерпнуть указанный сюжет, не будет обнаружен, то придется признать, что В.С. Высоцкий своим произведением заполняет существенную лакуну в едином архетипическом сюжете, протяженном из античности до нашего времени[4].
ПРИТЧА — малый эпический жанр литературы, «иносказание, иносказательный рассказ, нравоученье, поученье в пример, аполог, парабола, басня; или простое изречение, замечательное, мудрое слово»[5] (В.И. Даль). Песня имела и другие жанровые обозначения, выносимые в заглавие: « о Правде и Лжи», «Сказка о Правде и Лжи», «В подражание Окуджаве».