любовь Печорина к Вере - большое и искреннее чувство. Сознание, что он теряет Веру навсегда, вызывает непреодолимое желание удержать «погибшее счастье» . Искренний порыв Печорина, его волнение, заставляющее героя бешено гнать коня, определяет характер повествования. Здесь все - движение! Печорин торопится, волнуется, ему не до проносящихся перед его взором картин, он не пишет о них, потому что не замечает окружающей природы. Одна мысль владеет им: во что бы то ни стало догнать Веру. Отбор слов и характер предложений выражает это стремление. Печорин действует, движется и ничего не описывает, и поэтому в тексте нет определений-прилагательных, но он максимально насыщен глаголами (на пять предложений здесь тринадцать глаголов) .
Так как герою некогда раздумывать, естественным оказывается общий синтаксический строй разбираемого отрывка: несложные и немногословные предложения, часто обрываемые многоточиями, как будто Печорин, спеша, не успевает додумать, докончить мысль. Взволнованность героя определяет эмоциональность интонаций, многие предложения оканчиваются восклицательными знаками. Встречаются повторы, подчеркивающие силу переживаний Печорина: «одну минут, еще одну минуту видеть ее…» , «.. .Вера стала для меня дороже всего на свете, дороже жизни, чести, счастья» . Эмоциональность проявляется не только в восклицательных интонациях, но и в отборе слов. Большинство из них обозначает человеческие чувства и переживания. Таковы существительные «нетерпение» , «беспокойство» , «отчаяние» , «счастье» и глаголы «проклинал» , «плакал» , «смеялся» , «скакал, задыхаясь» .
Выразительность этого отрывка велика, хотя здесь почти нет эпитетов, метафор, сравнений, кроме очень убедительного и веского метафорического сравнения: «Мысль… молотком ударяла мне в сердце» . Описание скачки, отчаяния героя, его слез - одно из самых волнующих мест в повести. И как много значит эта сцена для понимания Печорина! Не холодный и расчетливый эгоист, не равнодушный к себе и другим скептик, а живой, глубоко чувствующий, бесконечно страдающий от одиночества и невозможности удержать счастье - таков здесь герой.
Эпизод прощания с Мери также важен для понимания Печорина. Часто его рассматривают неверно, считая, что здесь герой последовательно доводит до конца жестокую игру, наслаждается возможностью еще раз помучить свою жертву. Действительно, Печорин говорит Мери безжалостные слова, объясняется «откровенно и грубо» . Но, если вдуматься, разве лучше было бы для Мери, если б он, не считая возможным жениться, оставил у девушки сомнение в том, была ли она любима. В этом случае Мери было бы много труднее побороть свою любовь к Печорину потому что он остался бы в ее глазах загадкой, благородным героем, вступившимся за ее честь, но но каким-то неизвестным ей причинам отказавшимся от ее руки. Жестокая правда скорее излечить ее, чем добрая ложь. Может быть, Печорин и понимает это? Едва ли случайны его слова: «Вы видите, я играю в ваших глазах самую жалкую и гадкую роль, и даже в этом признаюсь; вот все, что я могу для вас сделать» . А можно ли с полной верой отнестись к фразе героя: «Княжна… вы знаете, . что я над вами смеялся! ..»
Ведь смеялся-то он над Грушницким, в отношениях же с Мери была сознательная игра, часто увлекавшая и самого Печорина, но не насмешка. Противоречит этой внешней жестокости чувство жалости и волнения, овладевшее Печориным, когда Он увидел бледненькую, исхудавшую Мери. «… Еще минута, и я бы упал к ногам ее», - пишет герой.
Пан Тыбурций : "...я – Тыбурций, а он – Валек. Я нищий, и он – нищий..." ". о известно следующее: "...в широком некрасивом лице уличного оратора..." "...наружность пана Тыбурция не имела в себе ни одной аристократической черты. Роста он был высокого; сильная сутуловатость как бы говорила о бремени вынесенных Тыбурцием несчастий; крупные черты лица были грубо‑выразительны. Короткие, слегка рыжеватые волосы торчали врозь; низкий лоб, несколько выдавшаяся вперед нижняя челюсть и сильная подвижность личных мускулов придавали всей физиономии что‑то обезьянье..." "...своею безобразной головой..." "...прижалась к ногам этого урода..." "...мы все, здесь находящиеся, страдаем скорее излишнею худобой..." "...Руки пана Тыбурция были грубы и покрыты мозолями, большие ноги ступали по‑мужичьи..." "...гладил жилистой рукой ..." "...его широкая ладонь любовно погладила мою опущенную голову..." "...пан Тыбурций, возвышаясь в своих лохмотьях..." У пана Тыбурция зеленоватые острые "рысьи" глаза: "...в зеленоватых глазах..." "...глаза, сверкавшие из‑под нависших бровей, смотрели упорно и мрачно..." "...В то время как на его лице сменялся целый калейдоскоп гримас, эти глаза сохраняли постоянно одно выражение..." "...в одну секунду оглядел нас обоих своими острыми рысьими глазами..." "...
Валек. ""...Это был мальчик лет девяти...""...мальчик лет семи, но рослый и развитой не по летам..." "...Это был мальчик лет девяти, больше меня, худощавый и тонкий, как тростинка. Одет он был в грязной рубашонке, руки держал в карманах узких и коротких штанишек. Темные курчавые волосы лохматились над черными задумчивыми глазами..." "...Мальчик, по имени Валек, высокий, тонкий, черноволосый..." "...сверкнула пара черных глаз...""...он бежал по своей оборванцем‑бесштанником и с пустым брюхом…" "...Она и Валек ели с жадностью, которая ясно показывала, что мясное блюдо было для них невиданною роскошью..." "...мы все, здесь находящиеся, страдаем скорее излишнею худобой, а потому некоторое количество провизии не можем считать для себя лишним..."
Вася "...мы, малые ребята..." "...мальчику моего возраста <...> Это был мальчик лет девяти..."«У этого малого, – говорили обо мне старшие, – руки и ноги налиты ртутью», чему я и сам верил..."