В сложное для России время, в период политического перелома, в сложных социально-бытовых условиях, русские поэты обращаются в своих произведениях к подлинным духовным ценностям, пишут о нравственности, морали, милосердии и сострадании.
В.В. Маяковский в стихотворении «Хорошее отношение к лошадям» размышляет о пороках современного общества, недостатках людей. Как и многие произведения поэта, это стихотворение имеет сюжет: люди, увидев упавшую лошадь, продолжают заниматься своими делами, и исчезло сострадание, милосердное отношение к беззащитному существу. И только лирический герой почувствовал «какую-то общую звериную тоску»:
Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте –
Чего вы думаете, что вы их плоше?..
Знаменитая фраза из поэтического произведения: «…все мы немножко лошади», стала фразеологизмом. В жизни каждого человека наступает такой период, когда он нуждается в сочувствии, сострадании, поддержке. Стихотворение учит доброте, милосердию, человечности. Атмосферу трагического одиночества создают различные поэтические приемы. Самый распространенный среди них: прием звукописи (описание предмета передано через его звуковое сопровождение). В этом стихотворении подобранное сочетание звуков передает голоса улицы: «сгрудились, смех зазвенел и зазвякал», – стук лошадиных копыт:
Били копыта.
Пели будто:
– Гриб.
Грабь.
Гроб.
Груб.
Нетрадиционное сочетание слов используется поэтом для передачи изображаемого конфликта: «улица опрокинулась», «смеялся Кузнецкий», «улица скользила». Особая рифмовка поэтического стихотворения также нагнетанию тягостной атмосферы одиночества живого существа – лошади в толпе зевак:
Лошадь на круп
Грохнулась,
И сразу
За зевакой зевака,
Штаны пришедшие Кузнецким клешить
Сгрудились,
Смех зазвенел и зазвякал:
– Лошадь упала!
Упала лошадь!
В.В. Маяковский использует в стихотворении различные художественно-выразительные средства, которые создают особую атмосферу, делают изображаемую поэтическую картину более яркой, выразительной.
Например, метафора «льдом обута» передает восприятие лошади: скользит улица, а не лошадь. Инверсия «штаны пришедшие Кузнецким клешить» раскрывает место и время действия стихотворения: торговые ряды Кузнецкого моста, особенно модным в то время было носить брюки-клеш.
Описываемое потом происшествие оставляет тягостное впечатление у читателя, но финал стихотворения оптимистичен, так как в образе лирического героя лошадь нашла сопереживающего человека:
Может быть
– старая –
и не нуждалась в няньке,
может быть, и мысль ей моя казалось пошла,
только
лошадь
рванулась,
встала на ноги,
ржанула
и пошла.
Финал стихотворения символичен: лошадь вспоминает детство – самую беззаботную пору жизни, когда каждый мечтает о счастливом будущем, надеется на лучшую жизнь:
И все ей казалось –
Она жеребенок,
И стоило жить,
И работать стоило.
(2 вариант)
В основе произведения реальный факт, которому автор был очевидцем.
Стихотворение начинается с топота копыт лошади («Били копыта, // Пели будто: //- Гриб. // Грабь. // Гроб. // Груб»). Песня копыт довольна грустна: она о грабежах, гробах и грубости. Если бы «гриб» можно было заменить на «грипп», то есть на голод, разруху, эпидемии, то картина того времени была бы еще более полной. Улица, то есть люди этого города, питается воздухом («ветром опита»), плохо одета («льдом обута»). Но есть и другая улица, другие люди, те, кто пришел «штаны…Кузнецким клешить», зеваки. Равномерный топот сменяется звоном, звяканьем, воем, криками после уличного происшествия, виновницей которого стала поскользнувшаяся на льду и упавшая лошадь. Голос улицы изменился: от привычной монотонности не осталось и следа.
– Лошадь упала!
– Упала лошадь!
Многие смеются над упавшим, поскользнувшимся, оступившимся. Причем чем сильнее ушибся упавший, тем смешнее. Это низкий смех, на котором основаны комедии положений. Попробуйте представить себя на месте упавшего – вам будет не до смеха, но в том-то и дело, что упал не ты, ты избежал этой неприятности и смеешься над неудачником. И только герой произведения не смеялся, а вглядывался в глаза лошадиные, наполненные слезами. Эти вполне осмысленные, полные боли и унижения глаза лошади, заставили человека обратиться к ней, как к человеку, попытаться успокоить, приободрить.
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь.
Герой стихотворения смог поставить себя на место этой упавшей лошади, посочувствовать ей и осудить смеющихся. Слово сочувствия сделало чудо: оно придало сил лошади, которая что-то сказала по-своему, рванулась и смогла встать на ноги. Рыжая лошадь вновь ощутила себя на какое-то время жеребенком, ребенком, услышавшим доброе слово, ощутившим радость жизни, желание действовать, делать добро. Не только досадное происшествие, но и давно надоевший быт позабылись: «и стоило жить, // и работать стоило».
Жизнь города всецело зависит от многочисленных чиновников. Автор рисует выразительный портрет административной власти в России. Словно подчеркивая бесполезность и безликость чиновников города, он дает им очень краткие характеристики. О губернаторе сказано, что он “был ни толст, ни тонок собой, имел на шее Анну... ; впрочем, был большой добряк и даже сам вышивал по тюлю”. О прокуроре известно, что он был обладателем “весьма черных густых бровей и несколько подмигивающего левого глаза”. О почтмейстере замечено, что он был человек “низенький”, но “остряк и философ”.
Все чиновники имеют низкий уровень образованности. Гоголь с иронией называет их “людьми более или менее просвещенными”, потому что “кто читал Карамзина, кто “Московские ведомости”, кто даже и совсем ничего не читал... ” Таковы и губернские помещики. Те и другие связаны между собой почти родственными связями. Автор показывает в размышлении о “толстых и тонких”, как постепенно государственные люди, “заслужив всеобщее уважение, оставляют службу.. . и делаются славными помещиками, славными русскими барами, хлебосолами, и живут и хорошо живут”. Это отступление является злой сатирой на чиновников-грабителей и на “хлебосольных” русских бар, ведущих праздное существование, бесцельно коптящих небо.