Прежде всего, Иоанн Грозный был прекрасно знаком с духовной литературой. Евангелия он знал почти дословно. Часто читал жития святых и великомучеников (в том числе и вслух для монастырской братии при посещении различных обителей). Правда, по некоторым сведениям, описания пыток, перенесённых мучениками, вдохновляли грозного царя на применение их против своих врагов. Любимым же его духовным писателем был святитель Иоанн Златоуст. Царь и сам был автором сочинений на религиозные темы.
Увлечение историей и Гомером
Иоанн Грозный очень интересовался историей. По его приказу была составлена первая русская историческая книга Лицевой летописный свод. Сам царь собирал сведения о правителях Доподлинно известно, что он заказывал себе переводы «Истории Рима» Тита Ливия и «Жизни двенадцати цезарей» другого римского автора, Гая Светония Транквилла. По некоторым сведениям, были в его библиотеке и книги из «Анналов» Тацита, в том числе ныне утраченные. Знаком был царь и с римским, и с византийским правом, в частности, знаменитым Кодексом Юстиниана.
Евпатий Коловрат - герой русского эпоса. Во многом напоминает героя былин, которому, однако, пришлось биться не с Соловьем-разбойником, не с Идолищем поганым, а с самым реальным врагом Руси — ратью Батыевой.
«Повесть о разорении Рязани Батыем» — одно из самых трагических произведений древнерусской литературы (написано, скорее всего, в начале XVI века) . О содержании его говорит само название. Летописный рассказ о приходе полчищ Батыя на Русь соединяется здесь с элементами былинного и легендарного повествования. Один за другим гибнут рязанские князья, хотя они бесстрашно бьются против превосходящих сил врага. При этом им удается уничтожить множество татар. Вот некоторые эпизоды борьбы: «И была сеча зла и ужасна.. . Батыевы же силы велики были и непреоборимы; один рязанец бился с тысячей, а два с десятью тысячами.. . И бились так крепко и нещадно, что и сама земля застонала, а Батыевы полки все смешались. И едва одолели их полки сильные татарские. В той сечи убит был благоверный великий князь Юрий Ингваревич, брат его князь Давыд Ингваревич Муромский, брат его князь Глеб Ингваревич Коломенский, брат их Всеволод Пронский, и многие князья местные, и воеводы крепкие, и воинство: удальцы и резвецы, узорочье и воспитание рязанское — все равно умерли и единую чашу смертную испи-ли. Ни один из них не повернул вспять, но все вместе полегли мертвые.. . И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов и ран изнемогли. А в шестой день спозаранку пошли поганые на город — одни с огнями, другие со стенобитными орудиями, а третьи с бесчисленными лестницами — и взяли град Рязань в 21-й день декабря. И пришли в церковь соборную Пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали — во святой церкви пожгли. И во граде многих людей, и жен, и детей мечами посекли, а других в реке потопили.. . и весь град пожгли, и всю красоту знаменитую, и богатство рязанское.. . И не осталось во граде ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было туг ни стонущего, ни плачущего — ни отца и матери о чадах, ни чад об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые...»
Думаю так
Я была ужасно голодна, это правда, и я орала и ждала доброго человека, который бы меня от голодной смерти. Он появился - толстый, в джинсах, которые чуть не лопались на нём. "Добрый", - подумала я, и мы посмотрели друг на друга. "Пошли", - сказал мне этот человек - Климов. И я поняла, что и пошла за ним. Он велел мне ждать около столовой, откуда пахло тушеной капустой, сосисками и пончиками, а сам пошел туда. Вскоре девушка вынесла мне кастрюлю. В ней были остатки каши, пончиков, капусты и сосисок. Я немедленно всё это съела, а вторую такую же кастрюлю Климов у меня отобрал. Поговорив с какой-то грозной и сердитой теткой, Климов взял меня на руки, посадил к себе на плечо и понес обратно в лес. Он испугался тетки, решил меня оставить в лесу и делал свирепое лицо, чтобы я не вздумала бежать за ним.
он считал что важным познакомить вместе с этими книгами иностранцев